Застенец 2

Что теперь? Заменить его чем-то другим? Не, слишком палевно. Дорогие зрители не поймут. Чертова рука стала таким же брендом, как Дмитриева, и означала окончание «первого сезона». Тогда что? Вариант нашелся только один. Надо сделать так, чтобы Бабичев в следующие выходные не победил. Всего-то и делов.

Что самое противное, сам я участвовать не могу. Иначе рейтинг соревнований упадет ниже плинтуса. Значит, надо придумать что-то другое. Подставная команда? Блин, а где найти участников под это дело? Топовые маги-лицеисты на дороге не валяются.

Громкий голос тети, зовущей меня по имени, дал понять, что об этом надо позаботиться в любое другое время, но не сейчас. Как-то быстро она ужин приготовила. Или случилось что-то еще?

— Спасибо, Пал Палыч, — поблагодарил я нечисть. — Я очень ценю то, что ты сейчас сказал.

— Пожалуйста, хозяин, — с прерывистыми вздохами, словно долго плакал, ответил соседушко. — Поосторожнее с Перчаткой. Христом Богом Вас прошу.

— Теперь уж точно буду осторожнее.

Сам быстро переоделся и спустился вниз, готовясь чего-нибудь съесть. И невероятно удивился, увидев в гостинной посетителя. Тетя в изящном платье пыталась безуспешно разговорить его, однако тот стоял букой. Впрочем, я не удивлен.

С прошлой нашей встречи этот грузный человек сильно изменился. Кавалерийские усы теперь не были напомажены и накручены, сам он, казалось, заметно постарел, а синий мундир с орденами сменила форменная министерская одежда. Я даже пытался вспомнить, к какому ведомству относился новый мундир Зубарева, но так и не смог. Он как-то совсем внезапно пропал с радаров после снятия с должности.

— Ваше превосходительство, — кивнул я, не совсем понимая, «превосходительство» ли еще Петр Александрович, или уже нет.

— Николай Федорович, — ответил Зубарев, не дрогнув и мускулом. — Могу я поговорить с Вами наедине?

В самообладании генералу было не отказать. Насколько я понимал, его сняли именно из-за меня. Точнее, из-за того самого покушения. Хотя, я-то там в чем виноват? Он сам накосячил, если можно так выразиться.

— Конечно, давайте поднимемся в мой кабинет.

Прикрыв дверь я дружелюбно указал Зубареву на кресло, приглашая присесть. Однако тот проигнорировал мое гостеприимство.

— Мой новый начальник просил передать Вам письмо.

— Ваш новый начальник? — я взял конверт, и лишь взглянув на печать понял, о чем говорит Зубарев.

Ну да, точно, вот что значат эти якоря на обшлагах. Морское министерство, которое возглавлял мой новый знакомый — Романов Владимир Георгиевич. Ну, как министерство — все, что от него осталось. Так вот в какой пыльный ящик задвинули Зубарева! Если говорить по существу, то карьера генерала закончилась.

«Сегодня, 22–00, третий дом налево после малого моста, ведущего к острову Голодай[14]. Обязательно приходите один, пешком, извозчика не берите».

Блин, это же почти у Финского залива! Дальше, чем мой завод. Место не просто глухое, а жутко глухое. Там даже волки гадить боятся. С другой стороны, все понятно. Романов хотел, провести передачу дара без лишних глаз.

И все-таки я поежился. Не то, чтобы боялся, но определенные опасения появились. Сдержит ли слово кузен Императора? Что ему мешает так и продолжать доить меня на предмет силы? Честное слово? Очень смешно. С другой стороны и выбора особого нет. Откажусь — завтра же приедут вежливые люди от Императора и спросят, не хочу ли я прокатиться и осмотреть стены темницы.

Зубарев воспользовался моим замешательством и забрал письмо. Создал форму быстро, словно играючи, и сжег единственную ниточку, которая вела кузена Императора ко мне. Ну да, дело слишком щекотливое, чтобы оставлять после себя следы.

— Передайте Вашему начальнику, что приду, — сказал я после долгих раздумий.

— Сами передадите, — холодно ответил Зубарев и покинул кабинет.

Видимо, все же генерала не очень радовала роль посыльного. Ну что тут скажешь? Меня не прельщала перспектива быть донором для «Пажа». Только кто об этом спрашивает?

Поел я без всякого аппетита, лениво ковыряя ужин вилкой. Что-то внутри протестовало против этого похода. Оно и понятно: одно дело — передавать дар добровольно, так сказать, по доброте душевной. И совсем другое — делать его предметом торга ради сохранения собственной жизни. Ладно, не жизни, а перспектив на будущее.

Голос разума кричал: «Не ходи! Не ходи!». А эмоциональное начало твердило совершенно другое. Я смотрел на тетю и понимал, что для ее безопасности решусь на самый сумасшедший поступок. Когда у тебя есть близкие, тобой очень легко управлять.

Между тем, стоило поторопиться. До назначенного времени оставалось не так уж и много. Похоже, Его Высочество нарочно прислал письмо в самый последний момент. А мне надобно отмахать приличное расстояние. И ладно бы на извозчике, а то ведь пешком.

Для начала я сказал домочадцам, что сильно устал и отправляюсь спать. А сам побежал наверх, переоделся в коричневый геройский плащ и стал рыться в книгах, отыскивая необходимое заклинание. Ну да, не все я помнил наизусть.