Застенец (СИ)

– Предупреждает, ирод. А о переходе хозяину сказал? Кабы не он, так сам бы Там остался. И про смерть его даже словом не обмолвился, зараза. Вон разъелся как, одежда по швам трещит. Я ж, господин, только из-за него дома и не готовлю. Зазеваешься, эта прорва все и стащит.

Лишь теперь я начал понимать, почему недоеденные блюда за ужином к утру исчезают. Еще грешил на Иллариона, он мужик здоровый, может, устраивает ночной дожор. А тут все объяснялось гораздо проще.

– Извольте, бытие формируется индивидуумом исключительно в разрезе восприятия мира этого индивидуума, его собственного разумения и способностей, – протянул Пал Палыч. – А не готовишь ты, потому что у тебя из любого блюда кислые щи получаются.

– У нас Там, – махнул неопределено куда-то за спину Илларион, – погреб возле библиотеки был. Вот эта зараза и понахваталась всего. Книги он любит, стервец.

– Без книги в мире ночь и ум людской убог, без книги, как стада, бессмысленны народы. В ней добродетель, долг, в ней мощь и соль природы, в ней будущность твоя и верных благ залог.

– Тьфу, балабол, – и в самом деле сплюнул на пол Илларион.

Что интересно, голос у суседушки был распевный, чарующий. Ему бы аудиокниги для детей озвучивать. Но меня не отпускала одна важная мысль.

– Получается, ты создание Разлома? Значит, и магией владеешь?

– В меру способностей, – уклончиво ответил Пал Палыч.

– Какая у него магия? – фыркнул Илларион. – Так, грязь из под ногтей. Свечи подпалить, камин пожечь.

– Мясо с кровью довести до полного приготовления… – будто согласился соседушко. – Работник безалаберный пошел, Ваше Сиятельство. Тот же трактир взять…

– Не Сиятельство он, – буркнул Илларион.

Я же понял, что разговор стал уходить в ненужное для меня русло. Пришлось поправлять.

– Пал Палыч, а что там, за Разломом?

– Холод, мрак и бесчинства.

Суседушно произнес эти слова скороговоркой, чужим, испуганным голосом. Будто готовил их заранее. Впервые за все время он утратил свое спокойствие и заерзал на ящике.

– Вот и прошлый хозяин, как не бился, а ничего вразумительного от него выудить не смог, – сказал Илларион. – Да и не говорят они ничего. Жандармы, как паразиты эти к нам поперли, сначала даже пытали их. И водяных, и бесов, и леших, и луговиков. Толку чуть. Может, господин, выгнать эту мерзость, а?

Стоило слуге сказать это, как суседушко с громким хлопком, словно пробку выбили из бутылки шампанского, исчез. Хотя я слышал обиженное сопение приживалы где-то рядом.

– Вот так всегда, – усмехнулся Илларион, довольный своей шуткой. – Паразит, что и говорить. Правда, безобидный.

– Пусть живет, – махнул я рукой. – Мы в ответе за тех, кого приручили.

– Разумен господин не по годам, приятно слушать, – отозвалось из пустоты. Но обратно Пал Палыч не вернулся. – Всем бы такую светлую голову на плечи. А это из какой книжки слова, позвольте полюбопытствовать?

На том и разошлись. Впрочем, Илларион оказался прав. За все время я более не видел и не слышал крохотное создание. Изредка находил раскрытые книги в библиотеке, да по пустым тарелкам утром вспоминал о наличии у нас такой диковинки. Ну что ж, не мешает и то хорошо.

К чему я приступил незамедлительно – перечитал все бумаги, касающиеся моего наследства. Как оказалось, слишком рано я раскатал губу. Имущество у господина Ирмера было с избытком: две фабрики, фамильный особняк, летняя резиденция, небольшой доходный дом, какие-то дорогие предметы искусства и прочее, прочее. Вся беда в том, что практически все это осталось Там, в родном мире Даниила Марковича.

Как рассказывал Илларион, узнали они о перемещении благодаря Самарину, который прислал посыльного. Да и то, узнали в последний момент. Что успели собрали и рванули на Васильевский остров. Поэтому, это в родном мире Ирмер Даниил Маркович был богатый князь, а в этом стал простым бедным аристократом. Причем, не он один.

Вообще, с этим перемещением вышла забавная вещь. Как я понял из рассказов Иллариона, дела в Империи шли не сказать, чтобы замечательно. Не проходило недели, чтобы не случался новый Разлом. Причем, больше няшных телепузиков вроде Палы Палыча он не приносил. А рождал исключительно разных смертоносных существ, ликвидация которых несла больше затрат, чем пользы.

В народе зрели усталость и недовольство. Помимо постоянных нападений, люди сетовали на отсталость в реформах. Хотя, тут я Императора понимал. Зачем менять то, что и так работает? Только хуже делать. Восстаний тут практически быть не может. С нынешним-то уровнем магического надзора. А промахи в отсталости и экономическом развитии компенсировались сульфарами.