Застенок

– Безусловно. Публике нужны тайны. Нужны, как хлеб. И чем древнее тайны, тем лучше. Древность сама по себе уже есть тайна превеликая. Она всегда будет влечь к себе интерес публики. А интересы публики для нас закон. Чего хочет читатель, того хотим мы. Но! – Сергей Владиленович поднял вверх палец. – Велико искусство печати. А наибольшая искусность в том, чтобы читатель захотел того, чего от него хотим мы. Вы понимаете?

– Да-да, – рассеянно ответил Роман, рассматривая корешки книг в шкафу за спиной Сергея Владиленовича.

– Нужно приучать читателя к высокому искусству. Как это сделать, спросите вы. Ведь читатель в большинстве своем хочет одного – кайфа. А мы подсовываем ему какое-то искусство. Да он и смотреть на это не будет. Вот тут-то и кроется хитрость. Мы делаем искусство реальностью. Мы не говорим, что это – искусство. Мы убеждаем читателя: то, что он держит в руках – это жизнь, самая настоящая, неподдельная, кипучая, щекочущая нервишки, богатая на сенсации, открытия века и тайны, тайны, тайны, разгаданные и замурованные. – Бубликов увлеченно рубил ладонью воздух.

– То есть… я не вполне понимаю…

– Сейчас поймете. Жизнь должна стать искусством. Почти игрой, твореньем праздного ума. Чтобы, как говорится, жить стало легче и веселей. Так вот, «Дирижабль» – это искусство расцвечивания реальности. Это не просто журнал, это стиль жизни, состояние души, целая программа. Ах, дорогой Роман, вам, как никому другому должно быть известно, что люди жаждут праздника. Они хотят фейерверков, маскарадов, карнавалов. А что все это такое, как не обман? В лучшем случае – самообман. А вы знаете, как еще называется обман?

– Неправда, фальшивка, враки, брехня, клевета, фикция, – Роман задумчиво перечислял синонимический ряд.

– Со-чи-ни-тель-ство, – торжественно объявил Сергей Владиленович.

– Вы предлагаете сочинительство выдавать за реальность? – опешил Роман. – Называть вранье правдой? И это будет искусство?

– Безусловно. Ведь что такое правда? Это не то, что истинно, а то. чему больше верят. Будьте спокойны, читателю это нужно, он хочет этого. «Ах, обмануть меня нетрудно, я сам обманываться рад». Это сказал Пушкин. Чего же иного вы хотите от простого и даже не совсем умного читателя?

– Как-то это все… – неуверенно сопротивлялся Роман. – Некорректно.

– Очень даже корректно, – Сергей Владиленович замахал на Романа руками. – Не тухлое же мясо или кислое молоко мы продаем. Мы продаем кайф. И читатель знает, что покупает кайф. А сила этого кайфа увеличивается соразмерно степени реальности нашего товара. Если мы утверждаем, что это – жизнь, взаправдашний мир, кайф достигает просто гигантских масштабов.

– Вы думаете, так легко выдать вранье за правду? – все еще сомневался Роман.

– Конечно! Надо только знать, что именно выдавать за правду. Беллетристику за истину не выдашь, это уж точно. Возможна лишь максимальная степень приближения. Но кто скажет, что материалы серьезного исторического издания, хоть и популярного – это блеф?

– Ну, историки там… специалисты.

– Вы шутите! – Сергей Владиленович в изумлении откинулся на спинку кресла. – Какой уважающий себя профессионал станет тратить время на популярное массовое чтиво? Да если и прочтет, что с того? Пожмет плечами и умоет руки. Не станет же он писать опровержения. Ну предположим, и напишет. Так ведь кто будет читать эти опровержения, кроме опять же специалистов? Нормальному читателю эти игрушки снобов-историков ни к чему. Ему кайф нужен, а не научные выпендрежи.

– Понимаю, – кивнул головой Роман. – И все же я не совсем уловил – чем я могу пригодиться? В тайнописи времен я профан.

– Напрасно вы так думаете, – энергично возразил Сергей Владиленович. – Тайнопись времен – такое же изобретение праздного ума, как и все, о чем мы с вами здесь сейчас говорим. Вся тайнопись содержится в головах наших авторов – даже не в моей и тем более не в голове моего начальства. Все в ваших руках, любезный Роман. Ведь вы далеко не случайный здесь гость. Вы для нас даже не полуфабрикат. Вас не надо учить, готовить. Вы – наш идеальный автор.

– Это вы на основании одного рассказа сделали такой вывод? – удивился Роман.

– Именно! – воскликнул Бубликов. – В иных случаях достаточно бывает одного только слова. Да вы и представить себе не можете, милый Роман, какой вы для нас клад! Такие, как вы, большая редкость. Мы были бы счастливы, если бы все наши авторы прошли через то, что выпало вам. Но, к сожалению, не всем дано разбивать границы реальности собственной смертью. – Сергей Владиленович с сожалением развел руками.

До Романа не сразу дошел смысл его слов. А когда дошел, он ошарашенно воззрился на собеседника:

– А-а… что?… ч-чем?

– О, не обращайте внимания, – замахал руками Сергей Владиленович. – В свое время вы все поймете. Будьте спокойны, вашей жизни ничего не угрожает. Я очень надеюсь, что вы согласитесь с нами сотрудничать. Оплату мы гарантируем высокую. Ну как, по рукам?

– Хорошо. Я попробую, – в голосе Романа звучала явная неуверенность в своих силах и возможностях в качестве тайнописца.