Застигнутый врасплох

Тоуни допил последний глоток чая, возможно, чтобы смягчить редко используемые голосовые связки.

— Я стучал, но никто не вышел. — Он зашелся в кашле, и Вексфорд отвел взгляд. — «Его нет, и ее нет», — сказал я себе.

— Правильно, Элф. — Миссис Ловелл подбодрила его улыбкой.

— Мог бы и раньше догадаться. Двери гаража-то были открыты.

— И обеих машин не было! Поэтому Элф ушел, а на следующее утро… ну, малость поостыл, правда? Подумал: зачем кого-то беспокоить, когда все кости целы? Знаете, если я увижу эту иностранную сучку в деревне, то не стану молчать.

Бедная Катье. Вексфорд подумал, не стоит ли предупредить девушку. Будет приятно поговорить с ней наедине, называя по имени, хоть эта привилегия и дарована ему только потому, что он напоминает ей старого дядюшку. Изображать старого голландского дядюшку? Он мысленно рассмеялся. Нет, уж лучше забыть об этом и стоять крепко привязанным к мачте — пусть сирены поют для других[35].

В сентябре во время сбора урожая даже самый ухоженный сад обычно приобретает диковатый вид. Этот же казался бесплодным островом среди полей, стерильным и лишенным индивидуальности местом, где обрезают каждую кривую ветку, каждую выбивающуюся из общего ряда травинку. Бурая трава коротко пострижена, ничто не отбрасывает тени.

Дэнис и Джорджина сидели в шезлонгах, дешевых и неудобных, с тонким металлическим каркасом и маленькими деревянными подлокотниками. Вексфорд немного понаблюдал за ними, прежде чем обнаружить себя. Человек, утверждавший, что никогда не читает газет, уткнулся в газетную страницу, явно не обращая внимания на жену. Она же, не занятая ни книгой, ни шитьем, смотрела на него с восторженным вниманием, как страстный любитель кино — на экран.

Вексфорд кашлянул, и Джорджина тут же вскочила. Виллерс поднял голову и с характерной для него холодной брезгливостью произнес:

— Держи себя в руках. Не будь дурой.

Вексфорд подошел к ним, заглянул через плечо Виллерса в газету и увидел, что тот читает: половину страницы занимала рецензия на его последнюю книгу.

— Мистер Виллерс, — без церемоний спросил инспектор, — почему вы сказали мне, что вечером во вторник поехали из Майфлит Мэнор прямо домой и сразу легли спать? В одиннадцать в доме никого не было и свет не горел. Почему вы не сообщили мне, что снова уехали?

— Забыл, — спокойно ответил Виллерс.

— Забыли? Несмотря на мои настойчивые расспросы?

— Тем не менее забыл.

На бесстрастном лице Виллерса не было ни страха, ни растерянности. Этот человек обладал удивительной силой и железным самообладанием; он был непробиваем. Но откуда бралось странное ощущение, что много лет назад он был безвозвратно сломлен и сила его — лишь видимость?

— Хватит, сэр. Итак, вы забыли, что ушли из дома. Очень хорошо. А куда направились, тоже забыли?

— Я направился, — сказал Виллерс, — туда, куда и собирался, — в школьную библиотеку, чтобы поработать с источниками.

— Какими источниками?

— Как будто это вам что-то скажет, — с холодным презрением сказал Виллерс. Потом пожал плечами. — Ладно. Я выяснял, кем Джордж Гордон Вордсворт приходится Уильяму Вордсворту.

К своему стыду, Вексфорд обнаружил, что это действительно ему ничего не говорит. Он повернулся к Джорджине, съежившейся в своем шезлонге; ее руки покрылись гусиной кожей, над верхней губой выступили капельки пота. На сей раз на ней не было украшений. Неужели теперь, когда она может украшать себя настоящими камнями, дешевые и безвкусные побрякушки уже перестали ее удовлетворять? Или Найтингейл передал ей оскорбительные слова, в которых было составлено завещание золовки?

— Вы сопровождали мужа в школу, миссис Виллерс? — Инспектор заметил слабое покачивание ее головы. — В таком случае вы вряд ли поехали бы на разных машинах. Но вы тоже уезжали. Куда?

— Я ездила… Я ездила по улицам, — Джорджина сорвалась на крик.

— Могу я спросить, зачем?

За нее ответил Виллерс.

— Моя жена, — его голос звучал вкрадчиво, — была раздражена моим уходом. И поступила так, как часто поступает в подобных случаях. Села в машину и поехала кататься по окрестностям. — Он язвительно улыбнулся и прибавил: — Чтобы остыть.

— Все это неубедительно, — медленно проговорил Вексфорд и обвел взглядом бесплодный сад. — Думаю, в полицейском участке мы сможем поговорить более откровенно.

Вскрикнув, Джорджина бросилась в объятия мужа. Вексфорд думал, что тот отстранится, но Виллерс обнял жену с неожиданной нежностью, которой можно было ожидать лишь от любовника. Встав с шезлонга, он гладил ее сухие, жесткие волосы.

— Как вам будет угодно, — бесстрастно ответил он.

— Нет, нет, нет, — всхлипывала Джорджина, уткнувшись в плечо мужа. — Ты должен ему сказать. Скажи ему.

Виллерс снова собирался солгать. Вексфорд не сомневался.