Застигнутый врасплох

Он следил за визитами Элизабет ко мне в Старый дом и однажды увидел, как я спустился вместе с ней в комнату, где хранятся яблоки, и обнял ее. Это не было братским объятием, и Туи, подсматривавший в окно снаружи, сфотографировал нас. Я платил шантажисту. Когда деньги у меня закончились, Элизабет начала продавать драгоценности, заказывая копии.

Вы еще не нашли Туи, не так ли? Позвольте вам помочь. У меня осталось одно-единственное желание — если не считать желания по возможности избавить Джорджину от страданий — увидеть Туи таким же несчастным, каким он сделал нас с Элизабет. Вы найдете его адрес на чеках от портного на письменном столе в спальне Элизабет. Таня Тай — это имя (возможно, вымышленное) женщины, с которой он живет в роскошной квартире над ателье на Брутон-стрит. Все было очень просто и очень хитро. Когда Туи требовались деньги, он отправлял Элизабет счет от Тани Тай, и заплатить следовало сумму, указанную в счете, с одним приписанным нулем. Например, если счет был на сто пятьдесят фунтов, Элизабет должна была отправить полторы тысячи. Она отсылала деньги в маленьких пакетах из коричневой бумаги. Последнюю посылку Катье отнесла на почту в день смерти Элизабет. Туи присылал назад оплаченные счета, чтобы подтвердить получение денег.

Доброй охоты, мистер Вексфорд.

Полагаю, Мариотт сообщил вам все подробности моей жизни, какой она выглядела со стороны. Я всегда проводил отпуск вместе с Найтингейлами, а два года назад из-за болезни Квентина мы с Элизабет поехали одни. Мариотт сказал, что по возвращении из Дубровника мы выглядели больными и измученными, но ему и в голову не пришло, что страдали мы не потому, что ссорились, а потому, что были счастливы.

Я хотел, чтобы она бросила Квентина и уехала со мной. Элизабет отказалась. Если бы мы стали жить вместе много лет назад, никто бы не заподозрил, что мы брат и сестра. Теперь же все знали, и разразился бы грандиозный скандал. Так она говорила. Но я слишком хорошо ее знал, soror mea sponsor[40]. Знал, что деньги и положение значили для нее не меньше, чем я. Она привыкла иметь и то и другое, сидеть на двух стульях и, думаю, была счастлива, если не считать страха перед Туи.

Я дошел до предела. Мне было тридцать шесть, я всю жизнь много работал, но остался ни с чем. Все плоды моего труда пошли на то, чтобы любовник портнихи, обшивавшей хозяйку Майфлит Мэнор, мог жить в роскоши; у меня не было ни жены, ни детей, и я жил в трех комнатах. Конечно, у меня была Элизабет, но надолго ли? Близилось время, когда она вступила бы в средний возраст, успокоилась и пожертвовала мной ради другого, более безопасного мира.

Я решился на полный разрыв. Отклонял все приглашения Квентина, не обращал внимания на его слезные мольбы. Я думал, что смогу работать. Но лишь лежал вечерами в своей постели, размышляя, ничего не делая, иногда обдумывая самоубийство. Темная ночь души, сравнимая с отчаянием Вордсворта, вынужденного покинуть Францию и расстаться с Аннет.

Я охладел к Элизабет. Если я и скучал по кому-то из Найтингейлов, то лишь по Квентину. В конце концов отправился в Майфлит Мэнор и объявил, что не поеду с ними в Рим. Я смотрел на Элизабет и ничего не чувствовал. Мне казалось непостижимым, что бо́льшую часть своей жизни я растратил на любовь к ней.

Я поехал в Испанию. Не в романтическую, волшебную Испанию Мадрида и высоких гор, а в знойный Блэкпул, в который мы превратили Коста-Брава — со школьниками, в качестве сопровождающего. Наверное, я говорил себе, что лучше ярость, злоба и мучительная скука, чем вообще отсутствие чувств.

Джорджина жила в том же отеле. Я уже потерял былую привлекательность, мистер Вексфорд, и выгляжу старше своих лет. Я неразговорчив — все, что было у меня на душе, я рассказал сестре. Я давным-давно утратил навыки непринужденной болтовни с молодыми женщинами. Мне больше по душе тишина монашеской кельи, чем веселье светского салона. Но Джорджина, бедняжка, влюбилась в меня. В этом жутком отеле любовь Джорджины выглядела насмешкой.

У меня было все, но я растратил свои многочисленные таланты впустую. У нее ничего не было. Джорджина рассказывала, что, будучи младшим ребенком в большой бедной семье, она не имела ничего, что могла бы назвать только своим. Ни один мужчина не хотел ее и не приглашал на свидания больше двух раз. Она была простой, застенчивой и глупой.

Бедная и несчастная, но моя…

Мы поженились. Я привез Джорджину в Майфлит Мэнор — к разочарованию Квентина. Элизабет не была разочарована. В своем белом бархатном платье и фальшивых бриллиантах она выглядела победительницей. Я смотрел на нее, смотрел на бедняжку Джорджину и спрашивал себя, за что мне такое наказание — еще раз влюбиться в собственную сестру?

Все началось сначала, в третий и в последний раз…