Застрахованные сны

Все отправились к месту, куда показал Марк: за одной из могил в кустах лежала девушка, на ее груди блестел кулон.

– Она жива? – спросила Лидия.

– Больше нет, чем да. Вызывай скорую, – обратился Цвейг к Сириусу, – а я попытаюсь узнать, что с ней произошло.

Лидия удивилась, потому что девушку привести в чувства представлялось слабой возможностью, тем более заставить ее говорить и что–то вспоминать. Но как оказалось, Цвейг поворачивал лицо девушки к себе не для того, чтобы хлопать ее по щекам или делать искусственное дыхание, он положил руки на ее глаза и закрыл свои, от ладоней Цвейга исходило легкое свечение – волны тепла.

На надгробной плите была выгравирована сентиментальная надпись, адресованная любимому жениху, рядом лежал букет свежих красных роз. Девушка выглядела обычно, не отличалась красотой, неприметная и неинтересная, она никогда не привлекла бы к себе внимание грабителя или маньяка, не заинтересовала бы их – посредственность и пустышка – ничего привлекательного. Лидия оторопела от своих мыслей, ей ничуть не было жаль жертву, наоборот, она не могла понять, как у такого ничтожества могли быть сильные воспоминания. Получается, эта чувствовала любовь? Кто–то ее любил?! Вот она была кому–то дорога?! Лицо девушки приковало к себе взгляд Лидии, она смотрела на ослабевшую жертву, не в силах сделать шаг в сторону, чувствовала, что ненавидит ее, только за то, что несчастная обладает воспоминаниями недоступными самой Лидии. Да, конечно, даже если бы Лидия встала на колени перед этим странным преступником и умоляла украсть ее воспоминания, он усмехнулся бы и сказал, что такой мусор его не интересует. Действительно смешно, жалкая горстка мусора – вся жизнь, которая у нее была, и которая осталась с этими ненавистными лицемерами. Гнусные мафиози! Им и не представить, как сильно можно ненавидеть людей, которые пытаются навязать тебе свое паршивое сочувствие. Они и не представляли, насколько сильное чувство ненависти ежесекундно вызывали у девушки, которая, несмотря ни на что, им улыбалась, смущалась и робела. Почему Лидии приходилось терпеть все это? Почему каждый день она должна перешагивать через себя, а такое ничтожество, в котором не было ничего приметного, познало любовь? Почему эта страшная девка когда–то была счастлива, а Лидия нет? Почему такая несправедливость существует?

Ее размышления прервали звуки сирен, приближающихся то ли полицейских машин, то ли скорой помощи, Лидия будто проснулась от кошмара, услышав будильник. Цвейг тоже очнулся, свет вокруг него и девушки исчез, юноша аккуратно взял девушку на руки и передал врачам, которые приехали почти одновременно с полицией.

– Срочно отправьте группу, прочесать окрестности, – отдав приказ подчиненным, следователь спросил. – Что с ней произошло?

Было непонятно, к кому он обращался, но так как врач не знал, что ответить, Цвейг начал объяснять:

– Память ей практически всю стерли, как и остальным, но преступник видимо торопился, поэтому кое–какие воспоминания остались, и он сделал несколько ошибок, которых раньше не допускал, я не могу точно вам сказать, намеренно он их совершил или нет. Итак, она пришла сюда на могилу жениха, который погиб около месяца назад, – рассказывал Цвейг, водя детектива по кладбищу, и показывая где и как стояли жертва и преступник. – Ее, скорее всего, даже не ищут, потому что все произошло сегодня, он за несколько часов не успел высосать все воспоминания. Это был высокий мужчина в костюме. Он заговорил с ней, спросил что–то, скорее всего о молодом человеке, она быстро разговорилась, и тут все заканчивается. У нее не осталось даже детских воспоминаний, а те, что мне удалось увидеть, исчезали и, скорее всего, их уже нет.

– Вы не разглядели его лица? – оторвав взгляд от своего блокнота, в который он записывал каждое слово Цвейга, спросил полицейский.

– Нет, я рассказал все, что видел.

– Спасибо за помощь, если еще что–нибудь вспомните или узнаете, позвоните нам, – следователь похлопал Цвейга по плечу.

– До встречи.

Молодые люди сели в машину, Цвейг брезгливо поводил плечом, подобное «братание» как объяснил Сириус, раздражало его напарника:

– Домой?

– Нет, – ответил Цвейг, – для начала надо поделиться кое–какими мыслями с Виктором.

– Что такое? Ты не все рассказал следователю? – глаза Сириуса расширились от удивления, он не ожидал подобного от «святоши»–друга.

– Все, но у меня есть предположение.

– Какое?

Цвейг не хотел отвечать, а Сириус не собирался сдаваться, такая процедура показалась Лидии обычной, она была уверенна, что именно так Сириус и Цвейг общались на протяжении трех лет (именно столько, как ей сказали, парни работали вместе). В конце концов, не выдержавший сцены Марк, процедил сквозь зубы:

– Ему нужно больше информации о предыдущих жертвах, точнее об их недавно погибших родственниках.