Застрянец

— Втюхал хренову кучу бабок в это фамильное место силы, — прокомментировал Румянцев. — Бесполезная шляпа. Зато людишки лишних вопросов не задают. Где деньги? Так вот они, — улыбнулся Румянцев и показал на купол храма.

С холма мы спустились к каменному поместью Румянцева. Рядом уже стояла карета с девчонками. Я их не видел, но слышал прекрасный задорный смех и тоненькие голоса. Румянцев оказался своим человеком. Сейчас закрепим наш союз, скрестив шпаги, так сказать, и дела пойдут в гору. Бабки у меня есть, а правила «правильного» поведения, я подсмотрю у нового друга. Живём!

Шлепками по мягким местам, Румянцев погнал девчонок в поместье, а я остановился, чтобы перекурить. Двери и окна близлежащих домов были заколочены. В начале и конце улицы стояли наемники. Вот она — депутатская неприкосновенность.

На фонарном столбе висело объявление о пропаже. Желтая бумага, на которой было нарисовано лицо от руки. Похожее я видел в своем квартале, но человек другой. Тут девчонка, а там — мужик какой-то. И кому вообще вздумалось похищать людей в Виктомске? На кой хер? Маньяки, что ли орудуют? Я подумал, что нужно спросить об этом у Румянцева.

Поднялся по ступенькам в поместье и напрочь забыл обо всём. Вокруг фонтана танцевали обнаженные девки, играла живая музыка, а Румянцев в халате ходил с бутылкой вина и менял пары.

— Присоединяйся, Максимилиан!

… … …

Храсанфу понравилось кличка, которую ему придумал господин Глинский, и теперь он просил, чтобы его так называли все. Даже ненавистный Пущик.

— Крис! — гордо сказал он.

— Да хоть Кристина! — крикнул Пущик. — Откуда у тебя столько денег?!

Крис сидел на пустой коробке за пекарней и ел посахаренные булки. В отвороте майки у него лежало ещё несколько пирожков с повидлом. Потом появился Пущик и началось.

— Заработал!

— Как?! На уродца Глинского ишачишь?!

— Не твоё дело!

— Сейчас будет моё!

Крис дёрнулся к дороге, Пущик наступил ему на ногу. Крис упал, выронил булку и несколько пирожков.

— Отпусти!

— В одиночку хомячишь, крыса!

— Не с тобой же делиться!

Пущик поднял один пирожок с повидлом, а второй раздавил ногой. Крис поднял камень и ударил Пущика в живот. Но бодаться с подростком на четыре года старше — не по шансам. Пущик разбил Крису губу, положил на землю и встал ногой на грудь. Загребущей лапой залез в карман и достал все деньги.

— Верни, а то я всё Глинскому расскажу!

— И что он мне сделает?! Глинский твой — трус, жмот и шестёрка Мещерского!

— А ты вор!

— И ничего не вор! — Пущик пересчитал деньги и положил в карман. — У Глинского все деньги ворованные, а воровать ворованное — это не воровство!

— Пошёл ты!

— Заткнись! Или сейчас так тебя разукрашу, что глаз заплывут! И хоть слово кому скажи!

Пущик замахнулся, Крис прикрылся рукой.

Закинув жопку от пирожка в рот, Пущик злобно посмотрел на Криса и пошёл переулками. Потемнело, домой идти перехотелось. А в бар нельзя. Рыбаки все деньги отберут, если увидят. Он свернул к рынку. Из продавцов остались только старушка с варёной кукурузой и дед с самогонкой. Пущик взял два початка и бутылку. Побежал к стене.

Забравшись в окно брошенного дома, Пущик прошел насквозь и вышел на поляну, среди которой валялись бревна. На одно сел, на другое закинул ноги. Выпил, закусил кукурузой.

Показалось, или кто-то шёл? Дрын с подельниками? Вряд ли. По вечерам они караулят рыбаков у бара и клянчат пиво. Рыбаки им дают. А потом ржут с них.

Пущик ещё откусил и снова повернулся. За полуразрушенной стенкой кто-то прошёл. Мелькнул тёмный плащ. Пущик поднялся и замер:

— Дрын?!

Кто-то обошёл заброшенное здание и вышел на поляну. Из-под черного плаща выглядывали иссохшие, но большие руки с окаменевшими когтями. Пущик проглотил слюну, подался назад:

— Я тут друга ждал… Но уже ухожу!

Капюшон был большим и широким. Им можно было укрыть целую бочку. А голова под ним — пупырчатая, точно гроздь кокосов.

Незнакомец повернулся. Лунный свет попал под капюшон. Пущик побелел и заорал всю глотку. Вот только голос его тут же оборвался. Неведомая сила вырвала из руки початок кукурузы, и тот пробкой залетел ему в рот. Пущик упал на спину и попробовал вырвать початок, но тот застрял намертво, точно вбитый гвоздь.

Демон вытянул руку ладонью вверх. Вместе с ладонью воздух взлетел Пущик. Затем демон подтянул Пущика к себе и полосонул когтями по горлу.

Последнее, что увидел Пущик — своё обезглавленное тело в метре от головы.

Глава 7 Всё «в порядке»

Кто-то усердно толкал меня в бок, а я отбивался и крыл матом. Чертовски хотелось спать.

— Вставайте, господин! Там толпа под окном!

— А?

— Толпа! — крикнул Дементий и показал на окно.

О, я был дома? Последнее, что помнил, вечеринка у Румянцева. Ну мы и дали там! Ха-ха! Как бы у меня между ног что-нибудь не отсохло после таких нагрузок. А Румянцев? Отсаженный на всю голову, конечно. Пил, ел и трахался, как заведённый. Есть на кого ровняться.

— Что там, говоришь? — спросил я, откидывая одеяло.

— Толпа!

Из окна я увидел сотню, а то и больше, голов. Вот чёрт!

— И чего они припёрлись?

— Не знаю. Я сразу вас побежал будить.