Застрять с тобой

В общей сложности у меня нет никаких суеверных ритуалов, связанных со свиданиями.

И я обещаю, что говорю это не для того, чтобы похвастаться. Есть простая причина, по которой я не убедила себя, что мне нужно выпить Capri Sun или сделать семь прыжков на скакалке перед свиданием, а именно: я не встречаюсь. Никогда. Раньше, конечно, встречалась. Когда-то давно. С Оскаром, любовью всей моей жизни.

Как часто замечает Ханна, меня немного вводит в заблуждение, когда я называю парня, который познакомился с другой женщиной на корпоративном семинаре по науке о данных, а через две недели позвонил мне в слезах и сказал, что влюбился в неё, «любовью всей жизнь». И, клянусь, я понимаю иронию. Но мы с Оскаром давно знакомы. Он подарил мне мой первый поцелуй (с языком), когда мы были второкурсниками старшей школы. Он был моим парнем на выпускном балу, первым человеком, не являющимся членом семьи, с которым я поехала в отпуск, тем, на чьем плече я рыдала, когда его приняли в колледж его мечты на Среднем Западе, ровно в семи штатах от меня.

На самом деле, мы неплохо справлялись с этим в течение четырех лет учебы в колледже на расстоянии. И нам удавалось проводить лето вместе, за исключением случаев, когда я была на стажировке, что было… ну да, каждое лето, кроме первого года обучения, и тогда у меня был учебный лагерь по программированию в UCSB, так что… ага, каждое лето. Так что, может быть, и не было совместного лета, но в итоге у меня было убийственное резюме, и это было здорово. Даже лучше.

Когда мы закончили колледж, Оскару предложили работу в Портленде, и я собиралась последовать за ним и найти там что-нибудь, но я поступила в аспирантуру Калифорнийского технологического института, что было слишком хорошей возможностью, чтобы упустить её. Я действительно думала, что мы могли бы провести ещё пять лет на расстоянии, потому что Оскар был отличным парнем и таким терпеливым и понимающим — до начала моего третьего года. До того дня, как он позвонил мне по FaceTime, плакал, потому что встретил кого-то другого, и у него не было другого выбора, кроме как расстаться со мной.

Я плакала. Я следила за его новой девушкой в Instagram. Я съела столько мороженого Talenti (соленый карамельный трюфель, парфе с черной малиной и ванилью, а в особенно постыдную ночь манговый щербет растворился в горшочке Midori sour; я полон сожалений) сколько весила сама. Я коротко подстриглась, и мой парикмахер назвал её самой длинной стрижкой в истории боб-каре. Мне было невыносимо оставаться одной, поэтому я неделю спала в кровати Мары, потому что Ханна слишком много ворочается, и я уверена, что за пять лет нашей совместной жизни она меняла постельное белье дважды. Около десяти дней я была совершенно, душераздирающе убитая горем. А потом.

Потом я была более или менее в порядке.

Серьезно, учитывая, что Оскар и я были вместе почти десять лет, моя реакция на одностороннее расставание была не чем иным, как чудом. Я сдала все экзамены и лабораторные работы, провела лето, путешествуя по Европе на поезде с Марой и Ханной, а пару месяцев спустя я была потрясена, осознав, что не проверяла Твиттер девушки Оскара уже несколько недель. Ха.

— А может быть, это была не настоящая любовь? — Я поймала себя на том, что спрашивала своих друзей о Мидори соур (без мангового щербета; к тому времени я восстановила своё достоинство).

— Я думаю, что есть много видов любви, — сказала Ханна. Она устроилась рядом со мной в нашей любимой кабинке в Joe's, ближайшем к нашей квартире аспирантском баре. — Может быть, ваши отношения с Оскаром были ближе к братско-сестринским, чем к чему-то, напоминающему страстный роман между родственными душами? И вы всё ещё общаетесь. Вы знаете, что по-прежнему любите друг друга как друзья, поэтому твой мозг знает, что нет необходимости оплакивать его.

— Но вначале я была очень, очень опустошена.

— Ну, я не хочу проводить сеанс психотерапии…

— Ты точно хочешь провести сеанс психотерапии.

Ханна улыбнулась, довольная. — Хорошо, если ты настаиваешь. Интересно, может быть, ты была более опустошена из-за мысли о том, что можешь потерять свою безопасную гавань — человека, который был рядом с тобой с тех пор, как вы были детьми, и обещал быть рядом с тобой всегда, — чем мысль о потере самого Оскара. Может быть, он был своего рода костылем?

— Я не знаю. — Я ткнула в свою гарнирную вишню. — Мне нравилось быть его девушкой. Он был таким… рядом, понимаешь? И когда мы были врозь, я скучала по нему, но не слишком сильно. Это было… легко, я думаю.

— Может быть, это было слишком легко? — спросила Мара, прежде чем украсть мой лайм.

С тех пор я обдумываю её вопрос.