Застрять с тобой

Я прикусываю губу. — Я хотела сказать, если ты не хочешь…

— Наоборот, Сэди, — тихо говорит он. — С точностью до наоборот. Мне нужно действовать осторожно.

Хорошо, тогда. Хорошо. Я принимаю мгновенное решение, мой второй подвиг за вечер: я подхожу ближе к нему, пока наши ноги не соприкасаются сквозь носки, и приподнимаюсь на носочки.

Первое, что меня поражает, это то, как хорошо он пахнет. Чистый, мужественный, теплый. В общем, восхитительно. Второе: его ключица — самое дальнее место, куда я могу дотянуться, что было бы довольно забавно, если бы моя способность дышать не исчезла внезапно. Если я хочу, чтобы этот поцелуй случился, мне понадобится его сотрудничество. Или снаряжение для скалолазания.

— Ты… — Я беспомощно смеюсь над воротником его рубашки. — Пожалуйста?

Он не хочет. Он не будет. Не долго, вместо этого он обхватил рукой мою челюсть, обхватил моё лицо руками и посмотрел на меня сверху вниз. — Думаю, это оно, — бормочет он, проводя большим пальцем по моей скуле, его глаза задумчивы, как будто он обрабатывает важную информацию. Мой пульс учащается. У меня голова кружится.

— Я. Что?

— Это. — Его глаза на моих губах. — Не думаю, что я куда-то от этого денусь.

— Я не уверена, что я…

Он двигается так быстро, что я едва успеваю следить за ним. Его руки обхватывают мою талию, поднимают меня, и через секунду я уже сижу на полке у входа. Разница в росте между нами гораздо менее драматична и…

Это лучший поцелуй в моей жизни. Нет: это лучший поцелуй в мире. Из-за того, как он прижимает руку к моей лопатке, чтобы прижать меня к себе. Из-за того, как его щетина царапает мои щеки. Потому что он начинается медленно, только его рот на моём, и остается таким в течение долгого времени. Даже когда я обвиваю руками его шею, даже когда он наклоняется ко мне и раздвигает мои бедра, чтобы освободить место для себя, даже когда мы прижимаемся друг к другу, моё сердце бьется, как барабан о его грудь, это просто его губы и мои. Близкие, соприкасающиеся, обменивающиеся воздухом и теплом. До боли осторожно.

А потом я открываю рот, и это становится чем-то совершенно другим. Мягкое прикосновение наших языков. Его ворчание. Мой стон. Это ново, но в тоже время правильно. Его запах. То, как он держит мою голову в своей руке. Восхитительный, жидкий жар растекался по моему животу, поднимаясь вверх по нервным окончаниям. Хорошо. Это хорошо, и я дрожу, и это очень, очень хорошо.

— Если… — Я начинаю, когда он отстраняется глотнуть воздуха, но тут же останавливаюсь, когда он зарывается лицом мне в горло.

— Это нормально? — спрашивает он, глубоко вдыхая воздух на моей коже, как будто мой гель для душа Target — это какой-то наркотик, одурманивающий сознание.

Моё «Да» слабое, бездыханное. Когда он кусает меня за ключицу, я обхватываю руками его плечи, а ногами — его талию, и удовольствие от близости пронзает меня, как самое острое лезвие.

Он твердый. Я чувствую, насколько он твердый. Он хочет, чтобы я это почувствовала, думаю я, потому что его рука скользит вниз к моей заднице и притягивает меня к себе. Я извиваюсь, экспериментально крутя бедрами, и он хрипло стонет мне в рот. — Веди себя хорошо, — упрекает он, сурово, немного грубо. Он крепко обхватывает меня, прижимает к себе, и я неожиданно вздрагиваю от команды в его словах.

Это быстро обостряется. По крайней мере, для меня. Проходит несколько секунд, может быть, минут, в течение которых мы просто целуемся, целуемся и целуемся, Эрик наклоняется еще ближе, а я следую его примеру, жидкий тепло разливается внутри меня. А потом я начинаю замечать их: тихие стоны. Резкое шипение, когда его член трется о внутреннюю часть моего бедра. То, как его пальцы жадно впиваются в мои бедра, затылок, поясницу. Он попеременно то прижимает меня к себе так сильно, как только может, то вообще избегает прикасаться ко мне, упершись руками в край полки, чтобы оставить между нами некоторое расстояние. Я думаю, что он, возможно, пытается замедлить процесс. Может быть, сбавить темп.

Думаю, ему это не удается, не очень хорошо.

Я отстраняюсь, и его глаза медленно открываются. Они стеклянные, расфокусированные, почти черно-синие, застывшие на моих губах. Когда он пытается наклониться для очередного поцелуя, я останавливаю, положив руку на грудь. — Спальня? — Я задыхаюсь, потому что он выглядит так, будто может просто трахнуть меня в коридоре, и я боюсь, что с радостью ему это позволю. — Или, если хочешь. вот. хорошо, если ты…

Он кладет руку под мою задницу и несет меня по коридору, как будто я не тяжелее его кота. Когда он включает свет, кровать огромная и не заправленная, а в комнате так пахнет им, что мне приходится ненадолго закрыть глаза. Он ставит меня на ноги, и я собираюсь спросить его, так ли это необходимо, не могли бы мы сделать это в полумраке, но он уже расстегивает рубашку, не сводя с меня глаз. У меня пересыхает во рту. Если подумать, свет не помешает. Вероятно.