Застрявший в Великой Пустыне (СИ)

Мысленно вернувшись к протезу, я вспомнил и про те самые искорки, что перекочевали через нож в меня. Прямо удивительно, что на этот раз пробуждение вышло без надоедливых надписей перед глазами. А ведь там было что-то про смену статуса…

Может, я больше не раб?

Как оказалось, ещё нет. Но зато рядом с этой записью обнаружился самый настоящий таймер. Пока пялился на него, крайняя цифра уменьшилась на единичку. Да и вообще, числовой информации стало куда больше:

(Алекс) Рюмин.

Статус — пользователь с расширенными правами (доступ до 5 уровня включительно).

Текущее состояние — беглый раб фракции «Пустынные охотники» (72:26).

А дальше шло новое поле под названием «Личные данные», при развороте которого я узнал о себе много нового. Состояла она из четырёх строчек с непонятными поначалу числами, которые обрастали новыми подробностями, стоило на них чуть сосредоточиться. Причём, первые два значения были отрицательными:

Сила: -6

Ловкость: -12

Стойкость: 18

Восприятие: 5

Поначалу при взгляде на цифры повеяло какими-то азиатскими игрульками, на которые меня постоянно пытались подсадить приятели. Ребята зависали в них всё свободное время и сливали туда солидные даже по нашим меркам суммы на донат. Мне же вполне хватало старых добрых книг, так что этой субкультурой я так и не проникся.

Но развёрнутая информация расставила всё по своим местам. Уж не знаю, что за такие единицы там применялись, но в итоге всё свелось к банальной статистике. Параметр Силы указывал на то, что критический вес для меня — всего девять условных килограмм. До обидного мало, и дело тут вовсе не в единственной оставшейся руке. Я даже сейчас, истощённый и голодный, могу поднять куда больше. А вот куда-то дотащить — уже вряд ли. Так что речь, скорее всего, шла о полезной нагрузке.

То же касалось и Ловкости. Данных там было куда больше, но большинство для меня оставалось филькиной грамотой. Например, шанс удачного блока, тоже имевший отрицательное значение. То есть, я с куда большей вероятностью приму удар лицом, чем смогу его как-либо отбить. Тоже мне, великое открытие! Куда полезнее стала моя максимальная и средняя скорость. И что особо приятно — в условных километрах.

Дело в том, что местные использовали свою собственную систему мер, чем-то схожую с «имперской». Так вес у них исчислялся в солидных «удо», который приблизительно колебался в районе шестидесяти килограмм. Отсюда шли различные доли, вплоть до одной десятой. Та же самая картина была и с расстоянием. Мелкие измерялись в «ти» — то есть, в «шагах». Уж не знаю, чьих именно, но длина там колебалась в районе тридцати пяти сантиметров. Шесть тысяч «ти» составляли одну «суу», переводимую как «миля». Само собой, она получалась куда длиннее земной и тоже охотно делилась на всякие четверти и восьмушки.

До этого внутренний переводчик оставлял на моё усмотрение конвертацию числовых величин, но теперь его прокачанная версия подарила мне более привычнее единицы измерения. Терпеть не могу дурацкое британское исчисление, поэтому даже приборные панели на всех своих авто всегда переделывал на европейский лад. Понятное дело, что точного соответствия земным эталонам встроенная система добиться никак не могла, поэтому и приписала честно, что они — «условные». Но мне и таких вполне достаточно, точными науками я в ближайшее время заниматься не собираюсь.

Итого, моя крейсерская скорость передвижения составляла примерно восемь километров в час, обычная — четыре. Время, кстати, переводилось без особых проблем, хотя сутки здесь были заметно продолжительнее. Я где-то читал, что естественные биологические ритмы у человека вроде бы рассчитаны на двадцать шесть часов, но достоверность этой информации вызвала у меня сомнения. Пока не оказался здесь.

Местные жители не носили с собой часов, но всегда точно знали, сколько сейчас времени. Теперь стало понятно, что им в этом помогала местная система. У меня помимо счётчика рабства появился и полноценный хронометр. Удобненько.

И раз уж я снова вспомнил о своей приборной панели, неплохо бы разобраться с остальными параметрами.

Стойкость показывала, как быстро меня вывести из строя. Мой запас прочности, так сказать. Выражалось это в сопротивлении физическим повреждениям на восемнадцать процентов и болевым порогом в тридцать две единицы. Цифры довольно абстрактные и я пока что понятия не имел, чему они соответствуют. Понятное дело, что от царапины меня внезапный обморок не постигнет, как и от сломанного пальца. Интересно другое — во сколько единиц исчислялся недавний приступ? Мне и ста баллов для него не жалко, лишь бы этот опыт стал для меня последним.

Пока что заниматься измерениями собственной ударопрочностью в мои планы не входило, так что этот вопрос я решил отложить до лучших времён. А скорее — худших.