Застрявший в «Возрождении»

Толстяку увесистый браслет на полной скорости вмял затылок внутрь черепа, тот даже хрюкнуть не успел. Так и завалился на тощего роя-рабочего, которого пристёгивал. Свои родные ноги гуманоид где-то потерял, и на их месте красовались грубые металлические ходули. Я видел подобные не только у торговца, но и многих калек с империи. Самый дешёвый и ходовой протез, вроде моей клешни.

Второй надсмотрщик с факелом распахнул было рот для крика, но тут ему в челюсть прилетел второй наручник, заставив поперхнуться собственными зубами. Правда, болью он мучился совсем недолго — проворный убийца выхватил тесак из ножен поверженного толстяка и одним взмахом зарубил факельщика. После чего повернулся к остолбеневшим невольникам и грозно прорычал:

— Сидите тихо, если не хотите стать следующими!

Те и не подумали возражать — хрипящий перебитым горлом и бьющийся в конвульсиях надзиратель не располагал к выражению протеста. Даже у меня мороз по коже невольно пробежал, хотя вроде бы и не такое повидал. А уж рабы чуть в обморок не попадали. Более-менее спокойными из всего десятка выглядели считанные единицы, включая того самого роя, которого едва не придавил толстяк.

Фэнг оттащил его тушу в сторону и принялся спешно переоблачаться. Наши робы из крашенной мешковины слишком яркие, и даже в темноте выделяются. Жженоземцев среди святош мне пока что не попадалось, но и у обычных с виду людей от рождения встречается острое зрение даже в ночное время. Будет обидно нарваться на кого-то из таких уникумов.

Пока наёмник перевоплощался в надзирателя, Лифф успела расковырять замок на моих кандалах. В кои-то веки руке вернулась былая подвижность, а за клешню и говорить нечего. Браслет свободно болтался на металлических стержнях и мешал нормально ею шевелить. Хотя выбрасывать рабские аксессуары я не спешил — как показала практика, это ещё и неплохое средство самообороны.

Багровый убийца молча растворился в темноте, оставив нам в качестве источника света валяющийся на земле факел. Я ожидал, что напоследок Фэнг ещё раз предостережёт нас от глупостей в своей фирменной манере, но он не стал терять на это время. Ему ещё нужно избавиться от остальных охранников и встретить слуг, добирающихся сюда в потёмках.

Вместо этого пришлось спросить себя самому — готов ли я спрятать голову в песок? Вряд ли мне кто-нибудь в целом мире предъявит за трусость. Но хоть убей, не хочется. Лучше уж сунуться в пасть крокодилу, авось подавиться от радости.

Одно только огорчает — если мне на этот раз откусят дурную голову, протезом тут уже не отделаешься…

— Так, народ, — выдохнул я с невольной улыбкой на губах. — Кто хочет на свободу?

Мы с Лиффией уже успели полностью освободиться, так что никто на смех меня не поднял. Да и распростёртые тела надсмотрщиков не особо располагали к юмору.

— Вы что, бежать отсюда удумали? — хмуро поинтересовался худощавый тип с обезображенным лицом.

Его будто пытались соскоблить с черепа, но бросили на полпути. Рот перекошен, половины носа нет, а щёки представляют собой сплошные рубцы. Звали его, как ни странно, Красавчик.

— Нет, просто решили охрану проредить, — ехидно ответил я на глупый вопрос. — Конечно же, мы потом вернёмся обратно и даже пристегнёмся сами.

— На волю все хотят, — просипел другой невольник. — А что делать-то нужно?

— Пойти с нами и грохнуть святых отцов.

Рабы остолбенели от такого дерзкого предложения, и лишь один рой на костылях храбро прострекотал:

— Я готов! Священники ненавидят скелетов, мы с ними враги. А врагов принято убивать!

— Не слушай ты его, у него сырая ветошь в башке, — вздохнул мужик с жутким лицом. — Жуки часто крышей едут, особенно в неволе. Хотя вы с ним чем-то похожи. У тебя с мозгами тоже не всё в порядке. Там стоит охрана, которая нас в момент положит.

— Поверь, когда мы туда доберёмся, им будет уже не до нас. Ну так что? Второго такого предложения тебе уже никто не сделает.

— Вот уж правда! — хмыкнул изуродованный и неожиданно потянулся руками к одному из соседей. — Давай-ка попрощаемся, братец…

Но вместо объятий Красавчик схватил бедолагу за голову и одним резким движением своротил её набекрень. Громко хрустнули шейные позвонки, после чего безвольное тело повалилось навзничь и повисло на короткой цепи.

Кое-кто из невольников от избытка чувств тут же обмочил штанины, а остальные зажали рты руками, чтобы ненароком не выдать себя.

— Стукач это был, — коротко пояснил свои действия убийца. — Сдал бы нас с потрохами, стоило только уйти.

— У нас тут подельник остался на такой случай, — покачал я головой. — Так что он и пискнуть бы не успел. Но рвение похвальное. Кто не обделался?