Заступник и палач

Нет, Палион отчетливо помнил все даты и цифры из своей биографии, мог вывести четкую хронологическую последовательность произошедших с ним за последние три года событий, в точности припомнить мотивацию и причинно-следственную взаимосвязь каждого из своих поступков, но вот актуальность этой информации стала неожиданно стремиться к нулю. Друзья, знакомые, сослуживцы, когда-то любимые женщины - все они превратились в игрушечных марионеток, стали чужими, инородными существами для нынешнего, только формирующегося «я» разведчика.

Непривычное ощущение укреплялось в сознании и росло: все то, что осталось в «большом мире», было не важно, значимыми являлись лишь те события, что происходили здесь, на Шатуре. Он чувствовал, как перерождался, становился другим человеком, и та неизвестность, что поджидала его в тумане грядущего, притягивала его все больше и больше.

Узкая улочка внезапно окончилась, местами уцелевшая мостовая привела разведчика к кромке воды. Впереди простирался небольшой водоем, используемый неприхотливыми жителями Нижнего Дукабеса как источник воды, а заодно бадья для стирки грязного белья и не более чистых тел. Царившее в нищенских кварталах свинство поражало Палиона. Он мог понять многое, представить, что действительно существуют обстоятельства, толкающие людей на нищету и бродяжничество, но несоблюдение элементарных правил гигиены представителями городских низов не укладывалось в узких рамках его восприятия.

Как назло, Вебалс не торопился перебираться в верхние кварталы, и союзникам вот уже целые сутки приходилось обитать среди голытьбы, нечистот и зловонного смрада, исходившего не только от людей и валявшихся под ногами отбросов, но и от прогнивших, перепачканных в испражнениях стен бедняцких халуп. Городская стража, уважающие себя воры и сборщики податей редко посещали Нижний Дукабес, притом избегали визитов исключительно из эстетических соображений.

Мелкие переливы водной глади немного успокоили разведчика. «Вся жизнь основана на двух процессах: возбуждение и торможение. Огонь будоражит кровь, вода нервишки успокаивает, - родилась в голове глазевшего на грязный пруд Палиона далеко не новая идея. - Единство и борьба противоположностей, без них никуда…»

– Это прямо о нас, - раздался за спиной Палиона знакомый голос. - Один приблуда из внешнего мира, а второй раритет давно забытого прошлого. Терпеть друг дружку не можем, но поодиночке сдохнем через денек-другой.

Тихо подкравшийся сзади колдун опять занимался излюбленных делом, бессовестно ворошился в чужих мыслях. Палион уже не злился, а постепенно привыкал кдурной привычке компаньона и относился к «прозрачности» собственной головы, как к неизбежным издержкам походного образа жизни. Если приходится тесно общаться с умалишенным, глупо требовать от него трезвости взглядов и соблюдения общественных норм. Проще самому привыкнуть к чудачествам, чем пытаться вылечить чужой недуг.

– Чего так долго? - не удостоив даже беглым взглядом рыжеволосого компаньона, демонстративно потиравшего замерзшие руки, Палион бросил на землю свернутую в куль толстую куртку колдуна.

Поклажа упала с радующим душу звоном. Относительно честно завоеванная добыча состояла из множества мелких монет, была тяжелой и емкой, ее точно не вместил и не выдержал бы ни один кошелек.

– Да так, - отмахнулся пустившийся в пляс от холода колдун, - корчмаря отговаривал стражу звать.

– Успешно? - без волнения в голосе поинтересовался Палион.

– Одежку отдай, холодно! - не ответив на глупый вопрос, перешел к насущному колдун. - Ты что же думаешь, если колдун, так простыть не могу?

– Колдун может, а ты на божественность претензию имеешь, так вот и терпи, - деловито проворчал в ответ Палион. - Мне деньги нести не в чем.

– Деньги, деньги, да разве ж это деньги, - с сожалением и жалостью к самому себе проворчал Вебалс. - Хотя платье приличное на эти гроши справить можно, только не здесь. В Дукабесе хороших портных нет, одна шантрапа провинциальная…

– Скажи лучше, что мы в этой глухомани забыли, да еще зачем в ее самой вонючей клоаке толчемся?! - спросил Палион, ничуть не волнуясь о пошатнувшемся здоровье колдунам и демонстративно, назло партнеру, садясь на импровизированный денежный куль.

Наглое поведение разведчика и сейчас, и полчаса назад в таверне, можно было легко воспринять, как брошенный вызов. Однако продрогший колдун проявлял недюжинное терпение и не торопился превращать зарвавшегося солдафона с небес в грязнобокую свинью или нечто подобное. Видимо, значимость преследуемой цели была настолько высока, что ее даже на долю секунды не смогли затмить бытовые неудобства вроде мурашек, основательно обосновавшихся на его одеревеневшей спине или не разгибающихся от холода пальцев.

– Ладно, пошли! - не дожидаясь ответа, Вебалс осторожно ступил на шаткие мостки, опасный путь, проложенный горожанами точно посередине гниющего водоема.

– Куда?! - выкрикнул Палион, вынужденный направиться вслед за темнившим товарищем.