Заступник Пантелеюшко

 после разгрома Ярославского восстания (рука не поднимается напечатать привычное с детства слово «мятеж»), бывший первый номер пулеметного расчета, кавалер банта «солдатского Георгия» (по другим данным, лишь трех крестов), а ныне боевик боевой дружины ПСР Пантелеймон (отчества не ведаю) Климов (по советско-чекистской историографии: Скородумов; по утверждению дальнего родственника, тогда еще не родившегося: Захаров). А утром нагрянул в Аньково продотряд и началась хлебная реквизиция. Посмотрел наш герой на это форменное безобразие советской власти, залез на колокольню да из верного «люйса» (ручного пулемета) всех этих государственных грабителей и порешил; не без помощи самих мужиков, конечно, кои, видя такое почти «небесное» наказание лихоимцев (колокольня-то храма Св. Ильи-Пророка была, да и поныне стоит), тоже взялись за топоры.Постепенно, после этого боя, из «немирных» крестьян Ополья[3], эсеровских и анархистских боевиков, «зеленых» и просто авантюристов под началом Пантелея Климова, максималиста Стулова и бывшего офицера генштаба (не то капитана, не то ротмистра) Никольского (имен обоих не ведаю), сформировалось партизанское соединение (а отнюдь не «банда», как потом 70 лет утверждалось чекистскими историками) численностью свыше 300 человек (порядка 100–120 «сабель» и 200 «штыков»). Отряд возглавлял все тот же «небесный пулеметчик», но уже под именем-прозвищем (скорее всего, являющимся и партийным псевдонимом) Юшко.

По народному преданию, (а про нашего героя существует немало преданий, но все они, в отличие от данного, малодостоверны и выглядят не просто легендарно, а прямо-таки мифологично), это прозвище произошло от уменьшительно-ласкательного имени Пантелеюшко, коим кликали мирславльские старики весьма обходительного и вежливого с ними учащегося Юрьев-Польского реального училища, которое тот не окончил, уйдя на первую мировую волонтером, (судя по всему, уже состоя в ПСР), где и заслужил кресты-медали. И очень уж оно напоминает боевой позывной не только современных партизан, но и клички партизан Армии Крайовой.
Ополье… Как же созвучен сей топоним другому славному названию — Гуляй-Поле. Но вот масштаб… Конечно, не тот. Но, тем не менее, нельзя забывать и этой страницы истории четвертой (народной) российской революции. Однако Юшко славно «погулял» по Ополью и не только. Продотряды уничтожались беспощадно. Реквизированные ими хлеб и скот возвращались крестьянам. Каратели ЧОН боялись нос высунуть из городов, не то что «найти и ликвидировать кулацкие банды Юшко, Никольского и Стулова» (как будто это было не одно, а три формирования партизан). Нет, нельзя забывать об этом! Но…
Но вся беда в том, что правда об этих славных людях, «что ушли, не долюбив, не докурив последней папиросы», до сих пор замалчивается публикаторами (так и хочется написать: фальсификаторами) исторических знаний. Народ должен знать правду о своих героях. Он своим долготерпением это заслужил. Напишите ее, пожалуйста, честные историки, а то мы до обидного мало знаем ее.
Вот и об Юшко известно лишь, что чекисты и чоновцы, уже отчаявшиеся поймать неуловимого атамана, арестовали-таки его, заманив в западню — случай просто представился. У Пантелея был брат, командир Красной армии (не то комроты, не то комбат), лечившийся после ранения в госпитале. Уж то ли уговорили они его предать брата, то ли обманули, но написал сей красный офицерик письмо, в котором просил брата приехать к нему в Москву. Не ослушался меньший брат старшего. В Белокаменной его и взяли, ибо столичные улицы не дремучие леса вокруг Тейкова[4], где до сих пор грибник проваливаются в Юшкины схроны-землянки. А дальше… Дальше была «стенка» во Владимирском централе, а может, в Суздальском изоляторе или в Бутырках, про то пока лишь лубянские крысы знают. Было это не то в 1922-м, не то в 1921-м, а может, и в 1923 г. — не ведаю. Пока не ведаю.
И еще. Пантелеюшко одной своей чертой был очень похож на Александра Антонова. Он тоже писал стихи.