Заступник. Твари третьего круга

   – Мне пора. Ты это… выздоравливай и не скучай.

Глава 5

   – Ну что, нашла место?.. Лан! Ты чего? – Ланка не сразу поняла, что стоит посреди зала сжимая опустевший поднос, и на нее устремлены десятки глаз.

   – Ой! Что ты тут натворила?!

   – Это… Ничего, Таль. Уронила случайно. Я пойду…

   – Подожди, Ланк. Ты чего? У тебя денег больше нет, что ли? Так я дам. Пойдем еще возьмем!

   Ланка отрицательно качнула головой:

   – Нет, я домой.

   – Ну как это – домой? – расстроилась Таля. – Мы же собирались погулять. И в кино!

   – Я… У меня голова болит.

   Ланка наконец-то сумела разжать пальцы, бросила проклятый поднос на стол и быстро пошла к выходу. Таля что-то кричала вслед, но это было неважно. Перед глазами стоял розовый плеер в черных оспинах кофе.

   Бумага, карандаш – реальность уходила, растворяясь в тишине вдохновения. Когда, спустя два часа, Ланка очнулась, с белого прямоугольника смотрел тот самый парень – взъерошенная длинная челка, удивленные синие глаза… Он ее не узнал! Совсем! Смотрел, как… как на дурочку! Да и как можно смотреть на человека, ни с того ни с сего обливающего тебя горячим кофе?

   Ланка отошла на шаг от мольберта, склонила голову набок… Точно он! Только тогда, в беседке, взгляд был совсем другой – злой, колючий. И губы сжимались в тонкую полоску. А вот скулы и тогда и сейчас обтянуты кожей, словно он полгода спал… Ланка испуганно отогнала эту мысль. Нельзя. Еще накличешь.

   Но упрямая мысль вернулась и насмешливо заглянула в лицо: «А ведь и спал. Из-за тебя! А?» Нет! Она не просила! Он сам! Ланка спрятала рисунок в ящик, помедлила и вытащила оттуда другой – полуторамесячной давности. Четкие деревянные обводы беседки в клубах зелени. Черное облако тянет дымные щупальца к замершей в испуге девочке. А внутри него можно разглядеть контуры домов…

   Хлопнула входная дверь.

   – Алюша, ты дома?

   Ланка бросила листок обратно и задвинула ящик.

   – Привет, пап!

   – Здравствуй, детка. Как дела? Чего сидишь, скучаешь дома? Где подружка твоя? Вы, вроде, гулять собирались?

   – Расхотелось.

   – Поссорились, что ли? – отец привычно тронул ее лоб прохладной ладонью. – Ты здорова, Алюш?

   – Да все в порядке, пап. Просто захотелось дома побыть. Есть будешь?

   – Конечно! Устал, как собака! Две операции сегодня – сама понимаешь, сколько пришлось отрабатывать. Человек тридцать, наверное, принял потом. Ну, ничего, этого точно хватит!

   – Ты уверен? – Ланка жалобно заглянула ему в глаза. – А вдруг…

   – Аля! Что за панические настроения?! Я тебя когда-нибудь обманывал? – Ивар улыбнулся: – Ну что, будешь стоять тут и ждать, пока папа умрет с голоду?

   – Да ну тебя! – рассмеялась Ланка и умчалась на кухню.

   Ивар ел быстро, но очень аккуратно. Ланка сидела напротив, подперев голову кулаком. Мысли ее были далеко.

   – Аля…

   – Что, пап?

   – Ты… – отец замялся. – Я давно не видел твоих работ. Ты что, совсем не рисуешь?

   – Я… Да нет, вообще-то.

   – Алюша, – расстроенно заговорил Ивар, – как же так? У тебя так хорошо получалось! И госпожа Лари, помнишь, что она сказала?

   – Ну, па-а-ап…

   – Нет! – голос Ивара стал холодным, и на мгновение перед Ланкой очутился не ее добрый, ласковый папа, а хирург высочайшего уровня, умеющий предъявлять жесткие требования и к себе, и к подчиненным. – Так не годится, детка! Если бы ты нашла себе другое занятие или имела уважительную причину – я бы ни слова не сказал. Но сейчас каникулы, ты целыми днями болтаешься без дела…

   Он сокрушенно развел руками. Ланке моментально стало стыдно. Отец никогда не требовал невозможного и всегда так радовался ее успехам.

   – Пап, я… Я буду рисовать. Отдохну немного и…

   – Хорошо, – Ивар серьезно кивнул. – Ты помнишь, что через два месяца конкурс?

   – Конечно, пап.

   – Думала над темой?

   – Ну…

   – Алана, я не хочу верить, что моя дочь способна наплевать на свое будущее!

   – Па-а-ап…

   – Подожди! У тебя талант! Да-да! И, когда меня не станет, именно он поможет тебе выжить в нашем непростом мире.

   – Папа, я не хочу…

   – Аля, – голос отца вновь стал мягким. И очень грустным. – Я тоже не хочу об этом думать, поверь. Но я должен. Ты знаешь, кем я работаю. Знаешь, что когда-нибудь один из пациентов может умереть у меня на столе, и боюсь, что всех, кому я помог раньше, не хватит, чтобы расплатиться. Без средств к существованию ты не останешься, но мне бы хотелось, чтобы ты не осталась без цели, без смысла в жизни, когда меня не станет.

   – Хорошо, пап, – Ланка хотела только одного – закончить этот ужасный разговор. – Я завтра же начну работать над конкурсным рисунком. Прости.

   Исчезающая дорога, нависающие над головой крыши, серое небо в разрезе пустой улицы, мертвый лес… Ланка перебирала листки, понимая, что с Последнего Дня Детства не нарисовала ничего, что можно было бы показать отцу. Тот странный сон будто выжег что-то в ее душе. Что-то, прежде навевавшее прекрасные образы и мечты. Теперь на пустом месте гнездились кошмары…

   Телефонный звонок разрушил хрупкое состояние творческого транса.

   – Да?

   – Привет… – голос лучшей подруги звучал неуверенно и будто бы виновато.

   – Привет, – рассеянно отозвалась Ланка.