Заступник. Твари третьего круга

— Ну что ж… Ты уже взрослая девочка. Я не могу решать за тебя. Я буду рад, если у вас все получится. Вы уже расписались?

— Пап, — Ланка вынырнула из своего убежища и уставилась на отца широко распахнутыми глазами. — Ты правда не против? Правда-правда?

— Конечно нет, детка, — он слабо улыбнулся. — Это же твоя жизнь.

— Спасибо, папочка! Ты у меня действительно самый-пресамый лучший!

— Но предупредить отца можно было бы и заранее, — с напускной строгостью заявил Ивар.

— Я сама не знала, пап, — заторопилась Ланка. — Это все Грай! Представляешь, я думала, мы просто гуляем, а он меня вдруг привел туда и…

— Туда — это куда? — поинтересовался Ивар.

— Ну, к храму. Там так красиво, пап, я его обязательно нарисую, только…

Она замолчала. По лицу Ивара медленно разливалась белизна. Глаза — две мертвые черные дыры — смотрели сквозь Ланку. Губы беззвучно шевелились.

— Что?! Пап, что?! Тебе плохо?

— К храму… — безжизненным голосом повторил Ивар.

…Дверь была чуть приоткрыта — словно приглашала. Ланка помедлила, не решаясь нарушить нетронутую белизну присыпанной снегом дорожки.

— Ты чего? — Грай посмотрел недоуменно.

— Так красиво… — прошептала она. — Так… чисто.

Внутри было пусто и гулко. Рассеянный свет струился широкими полотнищами сквозь большие стрельчатые окна. В центре круглого зала — ни скамеек, ни столов, ни канделябров, только строгие плиты пола и лужи света на них, — в центре стоял камень. Неровный, грубо обтесанный обелиск, похожий на сплюснутое с боков яйцо.

— День добрый, господа, — тихий голос раздался откуда-то из-за спины, но Ланка не испугалась — здесь нечего было бояться.

Молодой мужчина в просторном сером одеянии неслышно приблизился к ним и взглянул без улыбки:

— Вы пришли совершить обряд? Или просто решили полюбопытствовать?

— Мы… кхм… — Грай закашлялся.

Служитель терпеливо ждал.

— Да, мы… Нам хотелось бы… Это же храм сна?

— Да, — коротко ответил служитель.

— Вот… Ну и мы пришли, чтобы… Здесь же можно… пройти обряд? Прямо сейчас. Если можно.

Грай окончательно смутился и замолчал. Мужчина перевел взгляд с него на Ланку и спросил:

— Ты тоже этого хочешь?

Ланка испуганно кивнула.

— Что ж… Храм открыт для всех, — произнес служитель, низко склонив голову. — Правда, немногие приходят сюда, чтобы соединить свои судьбы. А из тех, кто приходит, мало кто осознает, что он собирается сделать! Вы понимаете, чего хотите?

— Конечно! — Грай упрямо прищурился. — Мы готовы!

— Д-да, — неуверенно ответила Ланка на вопросительный взгляд служителя.

— Тогда подойдите к вершителю. Сердце подскажет, что нужно делать. Вечный Отец направит ваши души. Первоматерь поможет вашим судьбам сплестись в одну. Идите…

— Как ты могла?! Ну как ты могла?! За что мне это?! Алана, как же теперь…

— Пап, ты чего так? Ну ничего же не случилось, — жалобно сказала Ланка. — Ну, подумаешь, обряд. Я же не знала, что ты так…

— Не знала?! А что ты знала? Ты же теперь навсегда — понимаешь, навсегда! — связана с этим человеком?! Любовь — ладно! Хотите жить вместе — пожалуйста! Детишек рожать — сколько угодно! Но зачем было… Это же…

— Пап, — Ланка смотрела в сторону. — Я никогда больше не попаду в Темный.

Ивар вздрогнул.

— Видишь, я не боюсь называть его. Потому что мне он больше не угрожает! Потому что Грай… Он… Если со мной что-то случится, он заберет мой сон.

— А если что-то случится с ним? — задушенным шепотом спросил Ивар.

…Шершавая поверхность камня была теплой. Ладонь слегка покалывало, будто несильными электрическими разрядами. Ланка не видела Грая, стоящего с другой стороны обелиска, но слышала его дыхание — неровное и частое.

Ничего не происходило. Ланка беспомощно оглянулась — где же служитель? Разве не его обязанность помогать пришедшим в храм? Круглый зал был пуст, только редкие снежинки кружили возле распахнутой настежь двери.

Ланка помедлила и прижала к странной, шелковистой на ощупь поверхности вторую ладонь. Ничего. Глупость какая-то! Она вдруг почувствовала себя героиней дешевой мелодрамы — все это долгое утро с прогулкой по сказочному белому городу, с объяснением в любви и таким нелепым предложением руки и сердца только так и могло закончиться. Торжественным, но абсолютно бессмысленным ритуалом. Может, надо сказать что-то вроде: «Я, такая-то, навеки объединяю свою судьбу…» Брр!

В этот момент Грай со своей стороны прижал руки к камню, и Ланка увидела его. Обелиск еще больше нагрелся — теперь он напоминал не остывающий после солнечного дня валун, а включенный обогреватель. Серая неровная поверхность слегка завибрировала — Ланка ощутила эту дрожь всем телом — и окуталась голубоватой дымкой. Ланка отчетливо видела Грая, не глазами, нет, — чем-то другим. Душой? Он стоял, широко расставив ноги и играя желваками на скулах. От его раскрытых ладоней к ее рукам тянулись тонкие бесчисленные нити, похожие на светящиеся голубоватые волосы. Такие же нити, только нежно-зеленого цвета, росли в обратную сторону — от нее к нему. И когда они встретились и сплелись, прорастая друг в друга, он и она стали одним целым…

— Иди к себе, Аля, — ломким голосом произнес Ивар. — Иди…