Заступник. Твари третьего круга

Ник удивился. Чужие к нему не приходили, свои не стучали.

— Входите! — крикнул он. — Ну, кто там? Можно-можно.

В палату вплыло огромное желтое облако подсолнухов. Зимой!

Из-за вороха цветов выглянули озорные глаза и короткая стрижка.

— Не помешаем?

— Алана?! — в животе затрепыхались бабочки.

— Привет, Ник. Можно просто Лана. Это тебе.

— Я… не ожидал.

Следом в палату ввалился Грай.

— Здорово, напарник. Выглядишь молодцом!

— Садитесь, — Ник помахал цветами в сторону стульев. И что теперь делать с этим веником? Вечный Отец, он стоит тут, как идиот. Да еще и в дурацкой пижаме. Ник пригладил рукой вихор на голове, чувствуя, как краска приливает к щекам. — Ребята, я так рад, что вы пришли!

— Тебе, наверное, нужно еще лежать? Давай, я поставлю цветы в воду.

Его окутало облаком свежего фруктового аромата. В реале она была такой, что дух захватывало. Каждое движение, жест, взмах ресниц. На нее хотелось смотреть, не отрываясь, а еще слушать мелодичный нежный голос. Долгими одинокими вечерами в больнице Ник представлял, как они встретятся и как он будет гладить тонкие пальчики, чувствовать тепло кожи… Вдыхать аромат волос. Она живая, вдруг понял Ник, совсем не такая, как в Темном. Реальная, близкая.

Грай с Ланой переглянулись и захихикали. Ник забрался на кровать с ногами, скрывая смущение. Нельзя в упор пялиться на девушек. Какой же он дурак! Заступник, а настоящий болван!

Ник был благодарен, что они ни о чем не спрашивали. Грай рассказал, что аномалия подмяла перевал и подобралась к самому городу. Затем начали болтать о всякой чепухе, о том, что у Эррана роман с Тайлой, о новой Ланкиной картине, и что Фолк предложил ей устроить весной персональную выставку. Грай шутил над ней. Они беззлобно пикировались. Ник от души хохотал, защищал ее и старался невзначай прикоснуться к Ланкиным коленкам, рукам.

— Ник, я так и не поблагодарила тебя за то, что ты был со мной рядом тогда, — сказала она, когда веселье улеглось. — Ты так быстро убежал.

Нику стало жарко, словно Лана принесла в палату не букет подсолнухов, а само солнце.

— Я… мне нужно было.

— Ты себе представить не можешь, что это для меня значило. Спасибо. Ты — настоящий друг, — она вдруг наклонилась и поцеловала его в пылающую щеку. На мгновение его локоть прижался к мягкой груди, и Ник поплыл в счастливом блаженном мареве.

Дверь распахнулась.

— Никел, пора ужинать, — санитарка поставила на столик поднос с больничной едой. — Время посещений закончилось.

— Да-да, нам пора, — засуетилась Лана и дернула Грая за рукав. — До встречи, Ник. Поправляйся.

— Грай, мне нужно тебе кое-что сказать.

— Хорошо. Лан, подожди в холле. Я скоро.

Когда они остались одни, Ник замялся, не зная как сказать правду. Жуткую отчаянную правду, не оставляющую надежды, не приносящую покоя. Может, лучше соврать? Сказать, что встретил Марису в Светлом Лесу, где каждый новый день лучше прежнего и нет ни слез, ни скорби? Какая разница, если рано или поздно он попадет туда и сольется с ней в общей муке — одной на всех, — не лучше ли подарить ему здесь умиротворение и светлую печаль? Но с другой стороны, разве Грай не достоин знать правду? Разве не для этого он провел годы в Темном?

Грай испытующе смотрел на него.

— Я нашел Марису, — выдохнул Ник.

— В Темном… — Грай посерел лицом.

— В Темном, — эхом отозвался Ник и заговорил быстро, почти скороговоркой: — Я сказал, что ты любишь ее и искал все это время. И она… Она сказала: «Пусть живет!» Она отпустила тебя, Грай. Тебе не нужно больше ходить в Темный. Потому что… — разве может Грай понять до конца тот страшный мир, да и нужно ли это? — Потому что тебе нужно жить в нашем мире.

Грай криво улыбнулся.

Ник хотел добавить: «А потом когда-нибудь вы соединитесь, и ты узнаешь ее по-настоящему, прочитаешь ее мысли, а она твои». Но передумал.

— Значит, «пускай живет»? — хрипло, с расстановкой, сказал Грай. — Это ее слова. Она и перед тем, как уснуть, мне так и сказала: «Живи, Грай!» Мариса всегда была умной девочкой, не то что я — дурак. Когда ее не стало, я поставил свою жизнь на паузу. Ел, дрался, грабил людей, спал с телками — только все это было подделкой, имитацией жизни. Потому что я все время думал — найду и останусь там с ней навсегда, где бы она ни была. Проклятье! Ник, я ведь так мог всю жизнь пропустить. Подумать только, я мог бы так и не встретиться с Ланкой.

Противный холодок защекотал под ложечкой.

— Слушай, партнер, я же тебе самого главного не сказал! В Темный я больше не ходок. Вот смотри! — Грай достал из-под рубашки маленький зеленый камешек на веревочке. — Две недели назад мы с Ланкой прошли обряд разделенного сна. Кончились мои холостяцкие деньки.

Ник задохнулся:

— И у нее тоже… есть такой?

— Конечно, парень. Такой же, только фиолетовый. Это вроде напоминания. Ерунда, конечно. Разве можно забыть о том, что в твоих руках жизнь любимой?

Как просто и уверенно эти слова слетели у него с губ.

— Поздравляю, — выдавил Ник деревянным голосом. — Говорят, только те, кто любит по-настоящему, могут разделить сон.

— Ага. Или психи, как считает Ланкин отец.