Заступники Земли Русской

Бабенка пригорюнивается было, прижимает к щекам руки, но затем начинает быстро перенать ребенка.

- А сарай-то зачем спалил? - спрашивает с жалостью Поликарп.

На огонь костра подходят еще двое, видно, горожане. Один средних лет, степенный, другой - маленький, беспокойный, видом послушник или попов сын. Крестятся, просятся погреться, а сами жадно, не решаясь попросить, косятся на мучную похлебку.

- Чего уж там: садитесь, похлебайте. Откуда идете-то, православные? спрашивает их Поликарп.

- Из Киева...

- Что, уж и в Киеве не стало житья?

- Ныне нигде его не стало. Замучили ростовщики поганые. Возьмешь в долг хоть полгривны, всю душу из тебя резами вытянут. Втрое, всемеро получат. Покровительствует ныне князь наш Святополк иудеям, а те и рады... Вот я, положим, был купец, а теперь гол молодец! - неохотно отвечает степенный.

Спутник его, как завороженный, глядит на огонь и вдруг, ни на кого ни глядя начинает говорить:

- Послушник я Киево-Печерского монастыря... Отпросился уж и я, грешный, у игумена, мочи нет терпеть. Вначале думал в Галичскую землю податься либо в Польшу, да после в суздальские земли решился... Много на юге князей, что ни год друг на друга ходят. То Святополк на Давыда, то Давыд на Василька, то Василек на Святополка, то Володарь с Давыдом половцев наводят, то Олег... Что ни год, то Киев горит, то Вышгород, то Витичев, то Чернигов. Один Мономах, князь Владимир Всеволович, болеет душой за Русь, да только много ль в том спасенья? На золотом-то столе Святополк, с него и спрос.

Бывший купец берет деревянную ложку и, перекрестившись, начинает есть.

- Ничего, братья, - говорит он. - Устроимся как-нибудь. Сказывали мне, князь суздальский Юрий Владимирович, помоги ему Господь, ссуду дает новоприбывшим, кто на землю сядет али торговлишкой займется... Выдюжим...

* * *

Земли ростово-суздальские лежали на севере, за глухими лесами страны вятичей. Испокон веку знала их Русь как Брынские леса. Опасные чащобы, разбойные. Ни дорог прямоезжих, ни троп - один лишь Муромец Илья, по былинному сказанию, отваживался пересекать их напрямик.

С незапамятных времен жили здесь финские племена - мурома, меря и весь, которые, постепенно покорясь и смешавшись с южно-русскими поселенцами, дали корень великоросской народности. Тогда же и появились здесь первые славянские города - Суздаль, Ростов и Белоозеро.

Земля ростово-суздальская глухой считалась, окраинной; на много сотен верст удалена была она от беспокойных земель Киевских, тревожимых то половцами, то бесконечными княжескими войнами. Почва суздальская не отличалась днепровским плодородием, зимы суровые, весны долгие, зато края Ростово-Суздальские богаты были дичью, лесом. Множество речных путей способствовали торговле, жители же окраинные издревле считались лучшими на Руси каменщиками и плотниками.

В XII веке при Юрии Владимировиче и сыне его Андрее суздальские земли, прежде пустынные, стали заметно оживляться и населяться. Брели туда погорельцы, шли обиженные, беглые, правдоискатели, стекались ограбленные половцами или оставленные без гроша "резами" иудеев-ростовщиков. Шли все те, кто хотел спокойной и мирной жизни, вдали от половцев и постоянных распрей собственных южных князей.

Юрий Долгорукий и дядька его Юрий Шимонович многие старания приложили к тому, чтобы сделать земли свои как можно более населенными. Всему новоприбывшему люду, часто не имевшему не то что скарба, но и простого топора, помогали устроиться на новом месте и давали ему, по свидетельству летописи, "ссуду немалую" на обжитие.

Устраиваясь на новом месте, переселенцы всё же сильно тосковали по тем краям, откуда были они родом. Именно потому многие новопостроенные города-крепостицы и селения, стали получать южнорусские наименования: Переяславль, Звенигород, Стародуб, Вышгород, Галич. Среди названий сел часто можно было встретить Киево, Киевцы, реки же прозывались Лыбедью, Трубежом, Почайною.

В Ростове же и Суздале, наиболее крупных и населенных городах края, по велению Юрия искусные каменщики стоили храмы, подобные Киево-Печерскому, и даже выдерживали в кладке стен пропорции славного пояса Шимона-варяга - отца мудрого боярина Шимоновича. Пояс этот, в который вковано было множество золотых гривен, пожертвован был Шимоном-варягом на строительство храма за чудесное спасение свое в лютой сече.

Гудели на колокольнях Ростовских и Суздальских недавно отлитые колокола-гиганты: "З-зздезз-ззь будет Русь, з-зздезз-ззь!" и разноголосицей откликались им маленькие колокола: "Живвв-ва Русь! И всегда живв-ва пребудет!"

Здесь, в бескрайней северной вольнице, прошли детство и юность князя Андрея. Едва три года ему минуло, посадил его отец на коня и опытные дружинники стали обучать его навыкам бранным. Как старший сын Юрьев, присутствовал он и на всех советах, вникая в дела заселения и устройства глухого лесного края.