Застывший Бог

- А в седло если неловко вскочить - так сами себе там - хы-хы - яишницу в смятку сделаете. Вот у нас женщин, - ничего не висит, не болтается на бегу, в седло вскакиваем легко. Мы природные воительницы, - от Богини так. Все у нас в теле разумно и красиво.

- У вас зато тоже эти... хм... сиськи! Болтаются! Еще хуже болтаются чем у нас краны!

- Да ничего не болтаются! - Отвергла Русанка. - Это у наших жриц плодородия болтается, - для них чем больше, тем лучше. А у нас воительниц - нет. Подбирают нас с детства так, от матерей, у которых спереди ничего не мешает. А потом, когда физические упражнения делаешь, с ростом мышц грудь-то женская, как-бы сама немного размазывается, вот. Нас поэтому древние греки, которых мы ходили завоевывать, так и прозвали. - амазонки; это значит "безгрудые". Только греки глупые были, они подумали что мы себе якобы сиськи сами прижигаем, чтобы грудь не мешала натягивать лук. Греков эта особенность наших пра-матерей так восхитила, что в некоторых районах у них у женщин даже стали заматывать грудь, чтоб не разрасталось, потому что большое вымя стало считаться некрасивым и варварским, вот.

- Как это, приматывать? - Удивился я.

- А вот так. Любили древние люди себя покалечить. В Китае вот например, женщины-аристократки бинтовали себе ноги, чтобы не росли ступни. У них ступня на всю жизнь маленькой и оставалась. Но это глупость, потому что на таких ногах толком и ходить нельзя. Сарматы и аланы бинтовали своим женщинам головы, чтобы те становились вытянутыми. Но грудь конечно бинтовать такая же глупость. Даже опаснее. Этак ведь, если неловко, и до рака домотаться можно... Так что на самом деле нам женщинам ничего мотать не нужно. А вот вам, - мужикам, наверно не мешало бы свой кран и мошну под ним привешенную, с детства заматывать, чтобы он лишка не рос, и воевать не мешал.

- Да ну ты что! - Возмутился я. Я и сам не понял почему, но мысль сделать что-то с его краном в сторону уменьшения почему-то наполнила меня неуютством.

- А чего? Зачем он тебе в бою? Ты м ним чего, лучше целишься, или бегаешь быстрее?

- Нет... но...

- Ну вот видишь. Мы - женщины, свое тело доводим до совершенства, чтобы стать лучшими воительницами. А вы - мужчины, себя почитаете воинами, а носитесь со своим стручком как курица с яйцом.

- Ты знаешь чего? Если батюшка-Перун нам чего привесил, значит так и надо. Это может ваша Богиня вам как попало части тела прилаживает. А наш-то батюшка Перун точно знает чего и зачем. Нужный кран, точно тебе говорю.

- Так я разве против, пусть висит. Я ж тебе говорю, в этом кране вся ваша слабость, а мы этим пользуемся.

- Ничего не слабость! Настоящий воин головой думает, а не краном.

- А-ха-ха-ха!

- Ты мне лучше скажи, ты вот говорила Альда тебя учит как нужно грудь выпячивать, а оказывается вас так специально отбирают, чтобы оно не росло.

- Ну не то чтоб совсем же не росло. Она у меня будет небольшая, но ладненькая. Как раз такая чтоб твой кран вверх повернуть.

- Тьфу, баба она и есть баба... Вот вырасту, поглядим еще кто-кого.

- Да уж поглядим. - Лукаво улыбнулась она.

***

- Деда, - спросил я тем же вечером, когда мы проводили гостей, - у тебя эта Альда никаких секретов сегодня не выпытала?

- Каких-таких секретов? - Удивился дед. - Чего это ты спросил?

- Не знаю каких. Мне вот Русанка сказала, что они у нас все секреты выпытать могут.

- Понравилась тебе Русанка?

- Хвастливая, задается много, и в Перуна не верит.

- Это да. Ну а вообще?

- Когда гадости не говорит, так ничего, терпеть можно.

- Хм... А знаешь зачем я Русанку и тетушку Альду в гости пригласил?

- Чтобы с Путаной свой водопроводный кран тренировать.

- Бхе-кхе... Мда, мы с путаной Альдой старые знакомые... Но была еще одна причина.

- Какая?

- Понимаешь. Я не хочу чтобы ты вырос зашоренным.

- Это как?

- Ну, в свое время когда люди ездили на конях, то одевали им на глаза шоры - это такие пластинки, которые позволяют коню глядеть только вперед. С такими шорами конь не видит что у него по сторонам, поэтому бежит куда направят, пока человек не задаст ему поводьями другое направление. Вот и я не хочу, чтобы ты таким конем был, кто бы потом не держал твои поводья. Хочу чтобы ты широко на мир глядел. Чтобы свою веру крепко держал, но и к вере и взглядам других терпимо относился. Есть ведь такие варяги, которые кроме своей веры и приказов старших ничего не видят. И прежде чем ты с ними познакомишься, я хочу чтобы у тебя вырос свой взгляд на мир.

- А ведь я еще ни одного варяга кроме тебя не видел, деда, - внезапно осенило меня.

- Увидишь, куда денешься. Но не уверен, что все из них тебе понравятся...

***

Возьмемся, однако, за древнегреческий, Мишук. - Решительно сказал дед.

- А зачем он мне?