Застывший шедевр

Токарев бросил прощальный взгляд на истерзанную следами покрышек обочину и пристегнул ремень безопасности. Лимонов в последнем разговоре дал понять, чтобы он действовал по обстановке и не перегибал с инициативой. При таком раскладе рассчитывать на дальнейшую помощь в расследовании было бессмысленно.

Через полчаса полицейская машина с включенными проблесковыми маячками доставила его до площади перед железнодорожным вокзалом.

– Провез с ветерком, в целости и сохранности, – Мельников скривился в ухмылке, оголяя зубы заядлого курильщика.

Токарев пожал ему руку и попрощался. Выходя из машины, заметил, что коллега пристально наблюдает и не собирается уезжать. В здании вокзала майор замаячил за спиной столичного следователя. Токарев обернулся и спросил:

– Ты что, со мной до вагона пойдешь?

– Ага, начальство сказало посадить в поезд и убедиться, что уехал.

– А ты всегда делаешь, как начальство велит?

– За начальством, как за стеной, – в голосе Мельникова слышались раболепные нотки.

«Мышь дистанционная», – мысленно ругнулся Токарев, поскреб в задумчивости подбородок, но спорить не стал.

Следователь видел, что майор настроен решительно: напряжен, челюсть ходуном ходит, взгляд с хитрецой, словно знает все уловки, на которые способен коллега. Александр испытывать судьбу не стал, хотя руки чесались, а в голове плясали чертики от возникающих шальных идей. Он покорно вошел в вагон и разместился у окна.

Мельников дождался, пока поезд скроется из виду, и только тогда медленно побрел к машине.

Поезд, набирая ход, выехал за черту города. Токарев подошел к схеме маршрута и отметил, что Лакинск, в котором проживала подруга Власюк, был по пути следования. План созрел в считанные секунды: он сойдет в Лакинске и, несмотря на позднее время, найдет и допросит Анфису. Но его ждало разочарование: на станции состав немного сбавил ход, но останавливаться не собирался.

– Ах ты, конь педальный! – взревел он и дернул стоп-кран.

Когда поезд с металлическим визгом и скрежетом остановился в километре от станции, он спрыгнул с подножки и рысцой пробежал через железнодорожные пути. Выскочил на улицу Вокзальную, а оттуда поспешил на трассу М-7.

Поймав такси, он поехал по адресу свидетельницы. Анфиса жила в четырехквартирном двухэтажном бараке. Часы показывали полночь, ломиться в квартиру в такое позднее время было рискованно. Хотелось оставить свой приезд в тайне от владимирских коллег. Токарев представил, как ему придется через дверь кричать на весь подъезд: «Откройте, я из полиции, у меня есть к вам вопросы!», поморщился и решил осмотреться.

Судя по нумерации, квартира Анфисы располагалась на первом этаже. В кухне горел свет. Он залез на скамейку у подъезда и заглянул в окно. За кухонным столом, спиной к нему, в ночной сорочке сидела молодая женщина. Не отрываясь от телевизора, она поглощала чипсы. Он вскочил на цокольный выступ, осторожно постучал в окно и приставил к стеклу удостоверение. Женщина обернулась и в недоумении уставилась на незваного гостя.

Жестом следователь показал, чтобы она открыла ему дверь, спрыгнул с выступа и вошел в подъезд. Запах разлитого пива и мочи ударил в нос. Тусклая лампочка еле освещала площадку на втором этаже. Дверь приоткрылась.

– Анфиса?

– Вы кто?

– Александр Токарев, следователь из Москвы. Извините за поздний визит, мне нужно задать вам несколько вопросов.

– Из Москвы? Какие еще вопросы? Я свое отсидела.

– Я расследую смерть Антонины Власюк.

Услышав имя, Анфиса решительно раскрыла дверь и впустила следователя в квартиру.

– В Москве расследуют смерть Тоси?

Токарев кивнул.

– Проходите на кухню, – женщина запахнула на груди цветастый платок.

При ярком свете он придирчиво разглядел свидетельницу. Почти с него ростом, узкие плечи, плоская грудь, непослушные волосы до плеч свисали скомканными прядями. Посиневшие от страха губы сомкнулись в одну сплошную линию. Она сильно морщила лоб и выкатывала глаза, словно рыба-телескоп.

– Чаю будете?

– Да, если не трудно.

Токарев подметил, как сильно трясутся у нее руки. Когда она поставила чайник на плиту и села за стол, он спросил:

– Вы не были на похоронах Антонины?

Она помотала головой.

– Почему? Вы ведь были с ней близки.

Токарев постарался произнести это как можно мягче, чтобы не настраивать против себя свидетельницу.

– Ее родственники меня на дух не переносят.

– Давно вы стали с ней… – Токарев запнулся, подбирая нужное слово, – подругами?

Анфиса встрепенулась и грубо его поправила:

– Да говорите, как есть… привыкшие… чего уж там…

– Так давно?

– Мы познакомились за год до зоны.

Чайник вскипел. Анфиса бросила по чайному пакетику в две большие кружки и залила кипятком. На столе появились сахарница и две чайные ложки. Пока она суетилась, Токарев обвел взглядом комнатку. Ремонт не делался уже лет десять, но кухня чистая, видно, что хозяйка незамысловатыми приемами пыталась придать ей уют.