Затаившийся у порога (ЛП)

- Я больная, - прошептала она вслух, а когда пробормотала, мельком увидела своё отражение в зеркале над комодом и подумала о "Крике" Эдварда Мунка.

"Если бы любой другой женщине приснился такой сон, их бы вырвало, - подумала она. - Но я? Мне это понравилось".

Это были мрачные моменты, подобные этому, когда Хейзел поняла, что никакие рационализации или душевные разговоры с психиатром не могут повлиять на правду. Прошлым вечером, когда она ехидно сказала Эштону, что не больна, а просто сильно сексуализирована, она знала, что лжёт. Она была одержима - возбуждена - фантазиями об осквернении, унижении и всевозможных изнасилованиях.

"Это неправильно. Это всё, о чём я думаю..."

Ну, не совсем всё.

"Я также думаю о Соне. Много".

И эти мысли не несли с собой и тени грубых и неприглядных фантазий, которые так занимали её личность. Так или иначе, Соня была её шлюзом. Тайная любовь Хейзел к практически замужней женщине вспыхнула так сильно, что её подсознание наказало её, зная, что на эту любовь невозможно ответить взаимностью. Её любовь к Соне Хилд не могла быть ни более кристальной, ни более прекрасной... но затем шлюзы открылись, как канализационная труба, идущая прямо в середину её души.

"Я не могу быть с Соней, и судьба специально насильно скармливает мне грязь", - знала она.

Но почему?

Она намеренно отключила свой разум, пока окончательно просыпалась, затем оделась в шорты, майку и флуоресцентно-оранжевые шлёпанцы. Это было единственное время в году, когда такая лёгкая одежда была удобной в Новой Англии. Её часы Сальвадора Дали - плавящийся циферблат - показывали без двух минут семь утра. Она схватила свои сумки и выбежала из квартиры за пределами кампуса; едва она ступила на парковку, как Соня запищала и подъехала на своём новеньком серебристом Toyota Prius.

- Привет, Хейзел, - сказала хорошенькая почти черноволосая женщина из водительского окна. - Ты как всегда вовремя.

"Я люблю тебя", - подумала Хейзел, уставившись на свои сумки, свисающие с рук.

Она могла бы заплакать.

- Двигайся, - приказала Хейзел. - Позволь мне вести машину.

- О, но я могу водить...

- Ты должна просто расслабиться и наслаждаться пейзажем. Доктор сказал тебе не утруждать себя, - Хейзел бросила свои сумки в багажник и открыла водительскую дверь.

- Хейзел, тебе не нужно баловать меня. Я прекрасно могу водить...

Хейзел хихикнула.

- Тебе будет неудобно. Давай, смотри. Твой живот едва помещается за рулём.

Соня посмотрела на свою беременность, затем подняла брови. Между низом колеса и её животом существовал только дюйм пространства.

- Хорошо...

- Женщины на девятом месяце беременности не должны садиться за руль в шестичасовых поездках.

- Я на восьмом месяце беременности, Хейзел, а ехать всего три часа.

- Давай. Выходи.

Соня с большим трудом вытащила ноги из пространства, затем позволила Хейзел взять себя за руку и помочь подняться на ноги.

"Эштон говорит, что я больше похожа на парня, чем на девушку, - размышляла Хейзел. - И я думаю, что он прав".

Когда Соня наклонилась, чтобы встать, её грудь наполовину выскользнула из V-образного выреза тонкого летнего платья. Глаза Хейзел непредусмотрительно нацелились на мясистую белую выемку. Ей хотелось окунуться лицом в тёплое изобилие грудной плоти. Она хотела лизнуть её...

- Давай, - сказала она, когда Соня полностью встала на ноги.

Соня была ростом пять футов восемь дюймов - на шесть дюймов выше Хейзел - и имела безупречную осанку для женщины с поздним сроком беременности. Ещё до того, как она забеременела, она всегда была крепкой, без лишнего веса: непомерные формы; широкие бёдра; сильные, подтянутые ноги; и высокая, полная грудь. Мужчины называли её "кирпичной стеной", а Хейзел - "блестящей". "Роскошная" - вот слово, которое Хейзел использовала, чтобы лучше всего описать телосложение своей подруги. Даже во время беременности она не набрала чрезмерного веса. От одного вида тела Сони Хейзел хотелось растаять.

"Я как озабоченный подросток, смотрящий на фото Пэм Андерсон на развороте".

Черты лица Сони заставили бы модель позавидовать, и было что-то в её кремовой, нежно-белой коже, что казалось безупречным. Она сияла самым здоровым блеском, а густые прямые волосы обрамляли светящееся лицо чёрной рамкой.

Ледяные голубые глаза сверкнули лучезарной улыбкой.

- Что-то не так?

- Не так? - Хейзел вырвалась из этого состояния. - Ничего, я просто...

Упрекающая полуулыбка.

- Не бери в голову! Просто помоги мне.

Хейзел понимала, что Соня знала...

Как только они были пристёгнуты ремнями, Хейзел отправилась в путь, счастливая отвлечься от колледжа и жаркой летней сессии.

- Мило с твоей стороны вести машину, - сказала Соня. - Но когда устанешь, так и скажи, и я возьмусь сама.

- Забудь про это, - главные ворота университета уменьшились на заднем плане. - Это будет очень весело. Мне нужна небольшая поездка, чтобы проветрить голову.

- Ах, да?

- Конечно. Я только что проверила сорок курсовых работ по элементам натурализма в "Строителе Сольнесе" Генрика Ибсена.