Затея

— Вы недооцениваете нашего брата, — говорит Степан. — Вот я вам расскажу три таких случая. Первый. Устроили у нас соревнования с местными жителями по разным видам спорта. Меня выделили бежать на пять километров. Каюсь, в жизни ни разу на такую дистанцию не бегал. Но захотелось мне прогуляться в город Братиславу, и я согласился. Приехали. Первым делом упились со страшной силой. Когда наутро пришли на стадион, руки-ноги тряслись. Выкурил я перед бегом пару папирос. И рванул. Все пять километров тренированные чешские спортсмены только мои пятки и видели. Второй такой забег я, конечно, не смог бы учинить. Но один этот раз сделал дело по высшему разряду. А в это время мой приятель в бассейне рекорд ставил. Вы же знаете, как мы, русские ребята, плавать учились. Смех один. В лужах да прудах, где воды-то по колено. Вершина плавательной техники — саженки. Ну, мой приятель и задал там всем гонку саженками. По пояс из воды выскакивал, махал. И обошел соперников метров на пятьдесят. А те за ним кролем гнались. Третий случай произошел в тот же день, ночью. Там еще бардаки сохранились. Тайные, конечно. Один сапер и нашел такой бардачок на пару с приятелем. Захватили с собой бутылку шнапса. Выпили перед заходом для храбрости. Зашли к «девушкам» и начали работать. Представляете, как они работали, если через час эти закаленные шлюхи вылетели на улицу голыми с воплями: «П…да капут!!» Мораль? В нас, в русских, есть еще нерастраченная сила. Мы еще способны явить миру чудеса, помяните мое слово!

— Да, мы удивительный народ, — говорит Он. — Довелось мне не так давно подрабатывать в одном почтенном журнале в отделе писем. Ответ на письмо — и пятерка в кармане. Жить можно. По блату устроили. И вот дали мне для подготовки ответа письмо одного пенсионера, старого члена партии, награжденного многими орденами. Он пишет, что он в последнее время стал изучать московские помойки и был потрясен тем, как много хороших продуктов выбрасывают москвичи. А там, на Западе, безработица, тяжелое положение трудящихся, дискриминация и все такое прочее. Вот он и подумал, а что, если предоставить московские помойки голодающим рабочим Запада?!! Представляете? Так и написал буквально: предоставить московские помойки голодающим рабочим Запада! Русский человек, между прочим.

— Ну и что же ты ему ответил? — спросили в один голос мы.

— Ответил, что он — кретин и м…к, — сказал Он. — И разумеется, лишился шикарного приработка.

— А где ты сейчас?

— Устроился в школу. Преподаю астрономию, военное дело и, представьте себе, логику и психологию. Ах, если бы вы знали, какой это редкостный идиотизм. Слава Богу, все (и ученики и учителя) это понимают.

— Логику и психологию ввели в школе по указанию Сталина.

— И раздельное обучение тоже.

— Если бы только это!..

— А у нас в квартире, — говорит Витя, — женщина жила. Средних лет. Одинокая. Когда была денежная реформа, она повесилась. Так у нее весь матрац был набит деньгами. Несколько миллионов. Пропали, конечно, все. Но откуда она их достала? И зачем ей столько? А жила плохо, как и все мы. Вот вам тоже русский человек.

— Когда началась война, — говорит Степан, — к нам в часть заехала машина. Полный кузов мешков с деньгами. Шофер умолял принять деньги и дать ему какую-нибудь расписку, что он сдал. Наш начфин принял деньги. И расписку дал. А потом нам самим драпать пришлось. Так начфин закопал деньги где-то в лесу. И у него сил не хватило оставить их и идти с нами. Так и остался там. Его немцы, как мы узнали потом, приняли за политрука или за шпиона. И повесили недалеко от того места, где он деньги закопал.

— А деньги?

— Кажется, кто-то украл их.

— Да, — говорит Костя, — вот бы нам сейчас сюда мешочек!

И все же…

Мы говорили о любви и дружбе, о предательстве, подлости, доносах, изменах. А Он помалкивал. Потом выдал нам такой экспромт.

Становится страшно, послушаешь вас.
Коль любит — изменит. Коль дружит — продаст.
Увидишь — в улыбке скривились уста,
Запомни: идет за тобой клевета.
Помочь обещают в худую годину,
Запомни: удар приготовили в спину.
И слышу, и слышу, и слышу теперь я:
Не помню! Не вижу! Не знаю! Не верю!
Но стойте! Вокруг оглянитесь, о други!
Шагают влюбленные, взявшись за руки.
Бегут ребятишки, и «зайки», и «лапы».
Восторженно смотрят их мамы и папы.
Вон взрослые люди кружком заседают,
Проблему тревожную вместе решают.
И слышится правда порою, не лесть.
Пусть будет, как было!
Пусть будет, как есть!

Конспирация