Затея

Бывают в жизни любого учреждения Ибанска такие щекотливые моменты, когда дело нужно сделать крайне черное, но чтобы при этом оно не выглядело таковым; в таких случаях порядочный человек незаменим. У нас Эстет был в этом смысле фигурой выдающейся. Затевалось, например, дело против молодых ребят, которые что-то осмелились (по глупости, конечно) сказать по поводу последних событий в… когда мы ввели… и… Короче говоря, грязное дело. И надо этих ребят уничтожить, но так, чтобы это выглядело как благодеяние. И поручается это дело Эстету. Обычно и поручать не надо, ибо в такие трудные моменты он, как порядочный человек, единогласно избирался во всякие организации и становился обычно Секретарем Бюро. Народ ходил довольный. Хорошо, что Эстета назначили. Этот в обиду не даст! Эстет организует и с блеском проводит уничтожающий погром, все довольны: если бы не он, было бы хуже. И в самом деле, уже одно намерение придать погрому вид гуманной воспитательной акции делает его итоги более мягкими, чем в недавние прошлые времена. Заслуга приписывается Эстету, хотя он назначен на такой исход дела заранее.

Из года в год Эстет с блеском играл свою роль, придавая гнусностям более благообразный вид и облагораживая своей порядочностью намерения вышестоящих властей всякого сорта и ранга. Иногда, правда, происходили события, в которых, по слухам, Эстет играл весьма неблаговидную роль. Но это — лишь слухи. И к тому же так редко, что в общем море добра, содеянного им, эта капля подлости осталась незаметной. И престиж его не могли поколебать никакие происки завистников.

Поговаривали, что его карьера в свое время началась с того, что он выдал друзей, вместе с которыми читал стихи одного запрещенного в то время (и прославляемого официально теперь) поэта. С тех пор и закрепилось за ним имя Эстет. Был слух, будто это — его псевдоним в ООН. Но поди докажи! Брехня все это. Не мог такой порядочный человек совершить такую подлость!

Однажды случилось у него большое горе — повесился сын. Историю замяли. Неврастеник как-то по секрету рассказал мне, что сын был вовлечен в группу студентов, писавших листовки. Его вызвали в ООН и нажали. Парень отказался назвать сообщников и рассказал обо всем отцу. Что у них там было, никто не знает. Только ночью он покончил с собой. В руке была зажата записка, в ней — одно слово: подлец. Неврастеник сам видел эту записку. Она потом куда-то исчезла, и самоубийство объяснили чисто личными мотивами: несчастная любовь. Что делал после этого Эстет? Обычные свои дела. Присвоил себе статью своего аспиранта. Председательствовал на одном международном симпозиуме. И все ему сочувствовали. И никто не посочувствовал его несчастному сыну. Бедняга, что он пережил в ту ночь?!

Банкет

В конторе пронюхали, что я — бывший кандидат, чуть ли не доктор, имею какие-то публикации, подавал надежды. И я удостоился великой чести: Кандидатша пригласила меня на свой день рождения. Моя Секретарша устроила по сему поводу сцену ревности. Пойдем со мной, предложил я. Вот забавно получится! Ни в коем случае, сказала Она. Я знаю, какая шпана там собирается. Я их презираю. Как бы то ни было, я пошел. Банкет — обычный ибанский банкет. Пили, жрали, говорили чушь, затасканные анекдоты, смех, крики, хамство… Ко мне сразу все стали обращаться на «ты». Все сочувствовали мне. Поносили наше начальство всех рангов. Потом заговорили о последней речи Теоретика по поводу изобразительного искусства. Тут-то я с ними полностью согласна, искренне сказала либеральная Кандидатша. А то рисуют и лепят каких-то уродов. Черт знает что! Ничего не поймешь! Кандидатшу поддержали все присутствующие. Мне стало после этого гнусно. Я ляпнул что-то по адресу Теоретика. Наступила неловкая тишина. Потом начали танцевать. И я потихоньку смылся.

Эти высшие установки насчет искусства — не бред недоразвитых дегенератов, как думают многие. Они выражают общий уровень, и, главное, тип ибанского сознания. Если это кретинизм, то кретинизм всего общества, а не только его руководителей. Но я думаю, что это — не просто кретинизм. Это — нечто более глубокое и серьезное. Последние установки Теоретика, очевидно, будут неуклонно проведены в жизнь. И народ их поддержит. И сам народ проявит инициативу. Это — его собственные установки, лишь высказанные устами Теоретика. Итак, на изобразительном искусстве тоже можно ставить крест. Кто следующий? Вроде уже все области охватили. Остались мы. В качестве обобщающего и завершающего удара. А на каком материале у нас? У художников хоть было что-то на самом деле. А у нас? Чистая липа. А что, если Они меня готовят именно к этой акции на самом высшем уровне?! И Сменщика тоже. Нужен же им какой-то реальный материал. Я не удивлюсь, если Они нас специально спровоцируют на какой-то нужный для Них шаг. Сменщик предупреждал меня быть осторожным. А разве за всем уследишь?! Насчет Теоретика я высказался зря. А в общем — плевать!