Затея

Или возьмите, например, производство одежды. Здесь избыточность типов тканей, фасонов одежды одного типа, различных видов одежды достигает чудовищных размеров. Экономисты подсчитали, что если свести эти типы и виды к необходимому минимуму, то резко повысится качество продукции, производство ее можно будет сконцентрировать в нескольких строго контролируемых местах, удобных со всех точек зрения (транспорт, хранение, рабочая сила). И опять-таки высвободится до миллиона человек по всей Стране. В результате такого рода мероприятий мы сможем увеличить вдвое средства на идеологическую работу, на Органы Безопасности и на оборону. Предполагаемое увеличение армии вдвое (для начала) вполне можно будет покрыть за счет таких мероприятий, если их осуществить комплексно по всем аспектам жизни Страны.

И в таком духе товарищ Сусликов прошелся по всему, что существенно для нашей жизни. Вплоть до отпусков, поездок на отдых, туристических походов, квартир, туалетов, посуды, мыла… У меня сложилось впечатление, что это — не просто мечты выжившего из ума дегенерата, а реальные планы, вынашиваемые там во многих мудрых головах. Стремление к контролю надо всем неизбежно порождает мечту о предельном упрощении и даже примитивизации всего строя нашей жизни.

Из материалов СОД

История — это события, говорит Командированный. В истории происходит нечто, решаются важные проблемы. Исторически у нас свергали царя, гнали помещиков и капиталистов, отражали интервенцию, восстанавливали хозяйство, создавали промышленность… Но чтобы решать эти исторические задачи, нужны были миллионы и миллионы незначительных неисторических пустяков — нужна была мелкая и незаметная с исторической точки зрения социология. Например? Например, размещение людей по домам, расстановка столов в канцеляриях, выписывание справок, подписи, печати… Получение штанов, пайков, званий… Исторические задачи решались и исчезали. Исторические события происходили и тоже исчезали. Исчезали, оставив после себя миллионы и миллионы тех самых социологических пустяков, которые складывались без поз, без гимнов, без манифестаций, без речей, без которых не были бы возможны сами ушедшие явления истории. Именно они оказались остающимся продуктом великой истории, будучи в принципе неисторичными, а не те выдающиеся события, которые претендовали на смысл истории. И были таковыми на самом деле. Вот в чем дело! История неслась во главе конной лавины с шашкой наголо и в развевающейся бурке, произносила зажигательные речи с броневиков. А в это время незримо делала свое дело социология. Она, повторяю, расставляла столы в канцеляриях, подписывала бумажки, назначала на должности… История расчистила арену для чего-то такого, что уже было до этого, рвалось и затем заполнило собою все, но о чем история даже и не помышляла. Проследите лозунги и программы революционеров и реформаторов всех сортов, и вы будете потрясены полным пренебрежением к этому враждебному истории нечто. Это нечто и есть будничная социология. Вот тут и нужно копать, а не историю пережевывать. История отвлекает внимание не в ту сторону. Марксизм не случайно настаивает на историзме. Историзм в принципе антисоциологичен. Марксизм был политичным, потом стал идеологичным. Но он никогда не был социологичным. Он историчен по сути. И потому он не способен познать истину о нашем обществе, если бы даже захотел. Какой из этого напрашивается вывод? А вот какой! Денег у нас кот наплакал. Даже на бутылку самой дешевой дряни не потянем. Видите, цветы бабка продает? Двадцать копеек букетик. Берем, и в ресторан. Там наверняка какой-нибудь банкет есть. В свое время мы частенько так поступали. Вышибалы нас запомнили и пропускали без звука, принимая за стукачей. Но потом настоящие стукачи приняли нас за диссидентов, собирающих сведения для иностранных журналистов. И наша лафа кончилась. Здесь, надеюсь, до этого не дойдет.

Случайные странички