Затея

В то время, когда писались эти тексты, я был убежден в прочности и жизнеспособности Советского Союза и советского (коммунистического) социального строя. Я, конечно, знал о диссидентском движении. Но мои критические умонастроения сложились и развивались независимо от западного влияния и диссидентства, сложились на основе наблюдения и переживания имманентной эволюции советского общества. Я сознательно ставил перед собой задачу изучить и описать в литературной форме именно этот аспект советской истории, отвлекаясь от ее внешнего аспекта. Тем более, в это время наметилась тенденция к спаду диссидентского движения. Я тогда имел весьма смутное представление о ходе «холодной войны» и о ее механизмах. Лишь через несколько лет (в 1984 году) я стал догадываться о переломе в западной стратегии «холодной войны» в направлении подготовки советской антикоммунистической «революции», то есть грандиозной диверсионной операции по разгрому Советского Союза и советской социальной системы. Этот внешний аспект нашей истории отбросил на задний план процессы во внутреннем аспекте, деформировал их и поглотил до такой степени, что специфически коммунистические перспективы эволюции нашей страны остались незамеченными или сфальсифицированными.

Москва, 30 декабря 1999 года

Часть первая В МОЗГУ РОССИИ

Пролог

Не раскаяние (и негодяи иногда раскаиваются), а лишь искупающее действие зачтется тебе, — было сказано в «Евангелии для Ивана». Грешно не сопротивляться насилию, но еще больший грех — оставаться равнодушным при виде насилия. Помни, что даже молчаливое думание есть дело. Именно из незримых мыслей протеста складывается могучее незримое поле протеста, вне которого немыслимо зримое действие. Даже думая, ты вносишь крупицу силы в общее дело защиты человека. Все это было сказано в «Евангелии». И еще там было сказано:

Включу телевизор, раскрою газету,
Листаю роман, слышу вопли поэта,
Зеваю в кино, пялю глаз на витрину,
На выставке вижу из красок картину,
Слышу вранье про источник успеха,
Мне хочется, братцы, затрясться от смеха.
До колик в кишках. До слезы. До икоты.
Откуда такие взялись идиоты?!
Но смех, не начавшись, в душе застывает.
Шутливое слово в зубах застревает.
И чувство иное крадется мне в душу.
И шепчет: гляди и внимательно слушай!
Это тебе не шуты-скоморохи.
Это — строители новой эпохи.
От лживых речей не комично, а жутко.
Их пошлый спектакль не подходит для шутки.
Не смеха, а гнева достойно все это.
Здесь матом бы крыть, а не рифмой поэта.
Кричать и ругаться.
И в черта и в Бога.
Эй, люди!
Очнитесь!
Тревога!
Тревога!

Там было сказано и многое другое. Теперь это все рассыпалось на кусочки и затерялось в помойке словоблудия наших невероятно говорливых дней. И теперь нестерпимо тоскливо оттого, что нельзя вернуть прошлое, сказать хотя бы одно доброе слово автору «Евангелия» и собрать воедино его мысли, которые он дарил всем без разбора, не ведая того, что творил, и получая взамен только насмешки.

Что известно об авторе