Затемнение

Если же Олег оказался другим, не таким, как он сам, так это его, Олега, проблемы. Сергей не знал и не очень-то стремился узнать, что там такое стряслось у приятеля, почему он вдруг спал с лица, стал необщительным и замкнутым, ходит мрачнее тучи, будто сам не свой, и порой немного похож на безумного. Да, именно так. На безумного! Сергей пару раз подмечал временами вспыхивавшие в его глазах неуловимые мерцающие огоньки, очень смахивавшие на те, что загорались в расширенных и вылупленных глазах бомжа, когда тот нёс ахинею про какую-то свою «заступу» и «оборону». Но так то бомж, старая пьяная развалина, опустившаяся на самое дно жизни. Даже и не человек уже, а так, одно название. А тут вроде как его друг, с которым его, по крайней мере когда-то, очень многое связывало. И вот с этим другом ни с того ни с сего, без всякой видимой причины творится бог знает что, он явно не в себе, и никто, даже его родные и близкие, знать не знают, что с ним случилось и что из этого в конце концов выйдет.

Сергей рассчитывал узнать эту тайну сегодня. Собственно, только из-за этого, движимый любопытством, ну и не желая отказывать старому товарищу, ради их старинной дружбы, он и припёрся на ночь глядя на кладбище, где Олегу отчего-то взбрело в голову назначить место их встречи. Правда, сделал это Сергей не сказать чтобы с охотой, скрепя сердце. Он всерьёз опасался, что скверное расположение духа приятеля связано с какими-то финансовыми затруднениями и что Олег позвал его в такое уединённое место, чтобы без свидетелей обсудить этот вопрос и, возможно, попросить в долг. А вот это уже совсем не нравилось Сергею! Для него подобные просьбы, даже исходившие от самых близких людей, родственников и друзей, были как нож в сердце. После того как он уехал на заработки и у него впервые в жизни появились на руках серьёзные деньги, о которых он раньше и мечтать не мог, ему стало казаться, основательно или нет, что окружающие начали смотреть на него и относиться к нему как-то по-другому. Более внимательно, уважительно, заинтересованно, стали искать его общества, активно вступать с ним в разговор, ласково улыбаться, даже поддакивать и ловить его взгляд. И он не мог не признать, что это очень приятно, несказанно тешит самолюбие и повышает самооценку, особенно когда такое пристальное внимание исходило со стороны красивых девушек.

Однако была у всего этого и обратная, гораздо менее приятная сторона. Как ни самодоволен и самонадеян был Сергей, он, конечно, понимал, что все без исключения внезапно полюбили его отнюдь не из-за его человеческих достоинств, а совсем по другой, куда более прозаической причине. И его порой, и чем дальше, тем больше, настораживали и напрягали устремлённые на него заискивающие и подстерегающие взгляды и милые улыбки окружавших его знакомых и незнакомых людей. Ему чудился за этим какой-то подвох. Его не покидало стойкое и всё усиливавшееся ощущение, что все вокруг хотят попросить у него взаймы и вот-вот, преодолев ложную скромность, сделают это.

Но одна только мысль об этом возмущала его до глубины души и выводила из себя. Ещё чего! Как бы не так! Держите карман шире! С какого это испуга он должен расставаться со своими кровными, тяжким трудом заработанными дензнаками и раздавать их под честное слово (да хоть бы даже и под расписку, один хрен) абы кому. Случайным знакомым. Первым встречным. Людям, которых он не знает и знать не желает, как только что виденного им бомжа. Которые искательно улыбаются ему, льстиво заглядывают в глаза и мило щебечут в надежде выудить из него хоть что-то. Так нет же! С ним этот номер не пройдёт. Не на того напали. Не такой он человек. Можете не стараться. Не получите ничего. Ни копейки, ни гроша, ни полушки! Бездельники, неудачники, нищеброды. Только и думающие о том, чтобы, ничего не делая, пальцем не пошевелив, не потрудившись оторвать задницу от дивана, выудить, урвать, заграбастать чужое и жить за чей-то счёт, на чьём-то горбу припеваючи. Как только земля таких носит?!..

Сергей был так взволнован и возбуждён этими тревожными думами, что чуть не вскочил со скамейки. Однако не сделал этого, побеждённый ленью и бессилием, вдруг навалившимися на него, сковавшими его члены и сделавшими затруднительными самые лёгкие движения. Не в силах преодолеть это внезапное изнеможение – очевидно, следствие чересчур бурно проведённых последних нескольких дней, или, вернее, ночей, – Сергей, вынужденный уступить ему, привалился спиной к ограде, свесил голову на грудь и полуприкрыл глаза, всё равно уже почти ничего не видевшие в наступавшей темноте. И только его мысль, понемногу рассеиваясь и угасая, с запинками и сбоями ещё некоторое время двигалась в прежнем направлении, продолжая вертеться вокруг взбудоражившей его темы.