Затемнение в Грэтли

Три автомобиля (в один из них, как мне показалось, села дама с длинной шеей) отъехали, грохоча, - должно быть, переезжали мост, - и стало тихо. На станции не было ни единого такси. Я еще из Лондона заказал на день-два номер в гостинице "Ягненок и шест" на Маркет-стрит, и сейчас мне предстояло ее разыскивать в этом непроглядном мраке. Я вернулся обратно в зал и поймал носильщика, который, объясняя мне дорогу, все указывал куда-то вдаль, как будто мы с ним в июльский день любовались Неаполитанским заливом. Стараясь запомнить его указания, я поплелся пешком в город, таща свой тяжелый саквояж. Земля была покрыта снегом, но даже он казался черным. Воздух был сырой и холодный, чувствовалось, что скоро опять пойдет снег. Я дважды сбивался с пути, плутал по каким-то глухим переулкам, но в конце концов встретил полицейского, и он указал мне Маркет-стрит.

Мы не всегда отдаем себе ясный отчет в том, что такое нынешняя война. В сущности, мы большей частью увиливаем от великой и страшной правды о ней и попросту стараемся как-то приноровиться к связанным с нею неудобствам и лишениям. Но бывают минуты усталости и уныния, когда эта правда вдруг обрушивается на вас всей своей тяжестью, и вы похожи на человека, который, проснувшись, увидел себя на дне моря. Такую тяжелую минуту я пережил той ночью в Грэтли по дороге в гостиницу. Я вдруг понял, что такое война, и правда о ней придавила меня, как обрушившаяся башня. Кто-то во мне - не Хамфри Нейлэнд, дрожащий за свою шкуру, и не британец, опасающийся за свои владения, - содрогнулся и взвыл, увидев перед собой зияющую черную пропасть, куда скользили мужчины, женщины, дома, целые города. То было видение спущенного с цепи торжествующего зла, воцарившегося на земле ада... Где-то в тайниках вселенной, никогда и не снившихся нам, кто-то дергал за веревочку, и мы плясали, а затем скользили в пропасть, и с нами проваливалось все. И начали это не проклятые нацисты, - я ненавижу этих бандитов, но вовсе не склонен представлять их во сто раз сильнее, чем они есть, - просто они первые оказались марионетками на веревочке. Они толкают нас в пропасть, в темный кипящий поток, низвергающийся прямо в ад, но создать эту пропасть они не могли. Может быть, мы создали ее все сообща, а может быть, это вырвались на волю гигантские силы тьмы? Той ночью в Грэтли я вдруг увидел эту пропасть и почувствовал себя на краю ее. Не я один весь город был на краю этой пропасти. А в нем какие-то несколько человек (как знать, может быть, и тот, с которым я столкнулся на углу?) изо всех сил старались спихнуть всех нас вниз. Здесь, за черной завесой затемнения, где-то укрывалось зло. Но где? Мне предстояло узнать это.

2

В гостинице "Ягненок и шест" обычно останавливались армейские офицеры и летчики, и больше как будто никто. Тем не менее она была переполнена, и женщина за конторкой сказала мне, что я могу занять номер только на два-три дня. Увидев эту комнату, одновременно и холодную и душную, я подумал, что и двух дней с меня совершенно достаточно, а потом надо будет подыскать себе какое-нибудь человеческое жилье.

Я еще поспел к концу обеда, состряпанного, по всей видимости, целиком из клейстера: мучной суп, вареная рыба в мучном соусе с овощами и мучной пудинг. Не думайте, что я жалуюсь на питание военного времени: держу пари, что в гостинице "Ягненок и шест" и в мирное время кормили немногим лучше. Виной этому был ее владелец майор Брембер, который бросил службу в пенангской полиции, по-видимому, не для того, чтобы содержать гостиницу, а для того, чтобы гостиница содержала его. Я видел и майора и его супругу оба чопорные, пучеглазые, они восседали, как сахибы, в столовой с таким видом, словно они у себя в поместье, тогда как им следовало бы стоять на кухне и, засучив рукава, стряпать настоящий обед. Однако не буду распространяться о майорах Бремберах нашей страны. Я не люблю их и желал бы, чтобы они не изображали из себя содержателей гостиниц.