Затемняющая свет

Немного отойдя от утреннего потрясения, я поспешила к подруге. Надо же было хоть что-то хорошее сделать перед тем как погрузиться в работу с бумагами. В лаборантскую я вошла уверенно и даже несколько нагло, но никак не ожидала, что помешаю весьма сомнительным отношениям. Чернов бесцеремонно разместился на столе у Люськи и заманчиво так склонился над ней. Подруга, видимо, едва дыша, еле слышно что-то щебетала. Жаль конечно нарушать такую идиллию, но происшедшее вчера важнее. Легко постучав в уже открытую дверь, я разбила всю романтику момента.

Петр тут же спрыгнул со стола и как ни в чем не бывало пошел на выход, заботливо оставляя нас посплетничать. Все б ничего, но поравнявшись со мной, он подмигнул и прошептал:

— Только не ревнуй, ладно?

Я беззвучно хлопала ртом, провожая взглядом нерадивого коллегу. Поежившись, опомнилась и поспешила к сопящей подруге.

— Ну не злись, Люся, будет у тебя еще время охмурить этого лентяя, вон вы как уже близко общаетесь.

— А могли бы еще ближе, не помещай нам кое-кто, — резонно заметила подруга.

Надув губки, она отвернулась в сторону и скрестила руки на груди. Я устало положила голову на стол, полностью признав свою вину.

— Не злись, я же переживала за тебя, — покосившись на нее я вмиг стала серьезной. — Ты как вообще?

Она изменилась: напускная обида ушла, и вернулась прежняя, живая натура Люськи.

— Все хорошо. Я конечно испугалась, нет я прям в ужасе была, но он как выпрыгнет, — затараторила подруга. — Нет, нет, сначала поднятый выпрыгнул, а потом и страж появился. Ох, я ведь его даже не поблагодарила, а он меня уберег, когда я растерялась и глупо повела себя. Ему же не сильно досталось?

Ее взгляд, переполненный тревогой и раскаянием, просто сводил меня с ума. Как я могла сказать подруге, что, возможно, из-за ее опрометчивых действий страж не просто подставился и пострадал, а мог умереть.

— Не переживай, он крепкий оказался, так что мигом восстановится. — Утешила Люську я. — Ты лучше скажи, как там оказалась? Почему домой не поехала?

Внезапно подруга смутилась и отвела глаза. Недолго потеребив край халатика, она заговорила очень робко:

— Понимаешь, я там на банкете все пыталась узнать поближе господина Чернова, а он после перепалки с твоей сестрой, пропал куда-то. Я сначала поискала немного, а потом разозлилась. Ну и решила к Михаилу прийти. — Она внезапно схватила меня за руки и проникновенно взывала к пониманию. — Таичка, прости, Миша сам меня позвал в тот день, сказал, чтобы вечером пришла, ну а я с дуру и решилась. Кто ж знал, что возле его дома такое и произойдет?

Подруга смахнула скупые, жалостливые слезы и продолжила:

— Я же не знала, что сегодня Петр сам ко мне подойдет, еще и заговорит по-особенному. Ты прости меня. Тебе ведь Миша нравился когда-то, а я вот так из-за злости с ним встретиться согласилась. Когда тебя вчера увидела, я почувствовала себя так глупо, что и в глаза смотреть боялась, — а затем, словно опомнившись заботливо произнесла. — Ты же не пострадала сильно? Твоя щека — с ней все в порядке?

— Ага, — только и смогла выдавить я.

Странно, но ее забота показалась мне запоздалой и поверхностной, хотя я тут же отмахнулась от непутевых мыслей. Возможно, получив такую неожиданно приятную теплоту от постороннего, я подсознательно ожидала что-то подобное от близких. Глупости, я ведь сама столько времени старалась показывать себя сильной и нерушимой, чем и отогнала лишние переживания окружающих. Недовольно поведя носом, я с грустью вспомнила времена учебы.

— Ой, ой, моих жуков же сейчас подавишь, — всполошилась Люська, аккуратно убирая мою голову со стола. — Мне же их еще поднимать.

Никогда не понимала этой необходимости: память считать у жуков невозможно, да и сведений дополнительных не получаем о преступлении, только морока для лаборантов. Не берусь говорить точно, но казалось правило поднимать мелких букашек для лаборантов придумали, чтобы те не растеряли навыков некромантии. Я печально посмотрела на подругу, которая суетливо наводила порядок на своем столе, благо не только я, но и Петр постарался.

— А ты бы не хотела обучиться на некроманта?

Кажется, вопрос прозвучал совсем неожиданно, так как подруга замерла. Несколько минут она колебалась, бессмысленно переставляя колбочки с места на место, а затем ответила:

— Я начинала учиться, но как видишь — не вышло. Зато я могу вам помогать, изучая и резервируя всякую гадость.

Улыбка подруги была вымученной и неестественной. Я тут же осеклась, понимая, что задала болезненный вопрос. Даже если девушки поступали в Академию и учились некоторое время, часто их семьи протестовали и силой возвращали учениц домой, не позволяя заниматься грязным делом. Только единицы овладевали некромантией и шли на службу. Остальных переводили в лаборанты в лучшем случае, или же просто запирали дома.

— Прости, — попыталась оправдаться я.

— Эй, Бриг, тебя там шеф ищет — на рабочее место явиться не желаешь?