Затерянная улица

Мы беспрекословно подчинились, и вот сидели все трое и дрогли под мелким едва заметным дождичком, похожим на туман. Моросит такой дождик, словно исподтишка, и вы не обращаете на него внимания до тех пор, пока вдруг не начинаете чувствовать, что вместо носа у вас на лице эдакий мокрый трюфель, а по спине бегают холодные мурашки. Мы едва умещались в узенькой, выдолбленной из коры лодчонке, легкой точно перышко: при малейшем дуновении она кренилась набок. Я, как самый неуклюжий, восседал в центре, папаша Матье примостился на корме, а впереди скрючился доктор Плурд. Он ничего не слышал и не видел, целиком отдавшись своей страсти. На нем была блуза местного пошива, раздувшаяся от многочисленных фуфаек, надетых внизу; воротник, поднятый на манер капюшона, прикрывал плотно надвинутый на лоб картузик с наушниками. Я видел только его спину, великолепную, монолитную, выразительную: если бы не движение плеч, можно было бы подумать, что она вырезана из дерева. Казалось, доктор Плурд врос в лодку, и никакая беда, голод или усталость не сдвинут его с места. И тут на меня нашла самая черная меланхолия.

Папаша Матье шевельнул веслом, и наша лодка скользнула в бухточку — там на поверхности воды плавали длинные водоросли. Говорят, рыба любит отдыхать в таких болотистых заводях. Было тихо, только удочки со свистом рассекали воздух, да из леса временами доносился то пронзительный крик птицы, то похрустывание веток, а порой глухой призыв дикого зверя долетал будто из самых недр поросшей лесом могучей горы. Сгустившийся на берегах сумрак мало-помалу окутывал озеро. Мы уже почти ничего не видели.

Вот вам и подходящее время для рыбной ловли! На дне нашей лодки покоились четыре анемичные форели и даже не пеструшки, а с серым брюшком. Стоило трудиться и ждать столько часов! Нет! Уж с меня хватит! Я дышал на окоченевшие пальцы и подыскивал какой-нибудь предлог, чтобы никуда завтра не ездить. Хорошо бы провести весь день в тепле, у пылающего очага, а если погода прояснится, можно растянуться голым на «пляже» — двух полосках мелкого песка перед Клубом.

— Ну что ты будешь делать! Не клюет, хоть лопни! — проворчал папаша Матье. — Я же вам, доктор, говорил — этот паршивый Лануэт со своей шайкой еще весной всю здешнюю рыбу загубил. Как прошел по деревне слух, что егеря Лароза в больницу свезли, — в нем почка блуждала и не давала ему никакого покоя, — так они тут как тут. Пришли вдесятером, провианту натащили видимо-невидимо, и динамиту, и удочек, и ящиков со всяким добром, и, кто их знает, чего еще! Проторчали тут трое суток, а после них не то что рыбы — рыбьего хвоста не сыскать!

Он презрительно сплюнул, потом неуверенно, как бы нехотя добавил:

— Что ж, можно разок пальнуть для пробы, только вряд ли это поможет!

— Бесполезно, бесполезно! — сердито пробормотал доктор Плурд. — Ничего, видно, не поделаешь, придется возвращаться.

По его тону я понял, что он взбешен.

— Значит, тут Лануэт со своей бандой поработал? Ну, попадись мне эти висельники, уж я им покажу! И что за удовольствие вот так опустошать озера, истреблять общественное достояние! Закон должен строго карать подобный вандализм.

Доктор постепенно распалился, и, пока мы плыли обратно, этот добрейший в мире человек, не переставая, проклинал все и вся: мерзкую погоду, испорченный отпуск, Лануэта с его бандой; даже блуждающей почке егеря Лароза досталось. Отведя душу, доктор Плурд насупился.

Пока доктор бушевал, папаша Матье не проронил ни слова, только в глубине его зрачков поблескивали лукавые искорки. Когда мы вернулись, он протянул нам наш жалкий улов, а потом точно замер и с минуту внимательно изучал горизонт. Только что подул легкий ветерок, постепенно он крепчал. Папаша Матье одобрительно хмыкнул и небрежно бросил через плечо:

— Ветер-то северный, к завтрему распогодится. Вот я и думаю, доктор, если молодой господин не побоится тащить на себе нашу кладь, так можно бы подняться к озеру Красного червяка. Я уже столковался с Жозом Бютэном, тамошним проводником, еще вчера столковался. Он сказал, что можно и чтоб я прихватил кого захочу, потому как его босс с хозяйкой этим летом из Штатов не приедут.

— Озеро Красного червяка! — вскричал доктор Плурд. — Я не ослышался? Ты сказал, озеро Красного червяка? Что же ты раньше молчал, старый плут? А! Ты просто хотел меня позлить, посмеяться надо мной! Ну ладно, марш собираться в дорогу. Да поживее! Озеро Красного червяка, вот это удача так удача!

Папаша Матье ушел, тихонько посмеиваясь, очень довольный своей проделкой, а я последовал за старым доктором, который так и сиял: к нему мигом вернулось хорошее настроение. Нет, никогда у меня не хватило бы духу омрачить радость моего друга, отказавшись от поездки.