Затерянные

Правда, никто не знал, что для этого им приходилось регулярно употреблять специально приготовленный отвар, который усмирял смертоносную магию ключа. Секрет приготовления отвара передавался по наследству, и владеть им мог только носитель артефакта. В последнее время Ной не имел возможности приготовить напиток, поэтому загодя завернул ключ в свинцовую пластину и засунул в холщовую сумку. Прадед говорил, что свинец тоже способен обезвредить смертоносное влияние светящейся частицы Магического Колеса.

Сейчас холщовая сумка с бесценным предметом свисала на тонком матерчатом ремне с плеча Ноя и вот-вот должна была соскользнуть вниз. Пора было на что-нибудь решаться. Закрыв глаза, молодой вождь сосредоточился, пытаясь изгнать из головы лишние мысли, и представил, как его тело постепенно теряет вес.

Через некоторое время он действительно ощутил, как онемевшим от напряжения рукам становится значительно легче удерживать тело. Кажется, таинственная гимнастика лимурийцев снова сработала как надо. Прижавшись из последних сил как можно плотнее к отвесной каменной плите, Ной разжал руки и заскользил вниз.

В то же мгновение над головой блеснула молния, с оглушающим грохотом раздробив спасительную опору. Его все-таки выследили. Сгруппировавшись по-кошачьи, гибкое тело извернулось, разом приземлившись на все конечности. Травм удалось избежать, и беглец без промедления ринулся к самому центру дна кратера. Именно там, под большой скалой, напоминающей надкусанное яблоко, находился вход в усыпальницу Сошедшего с Небес. Он был замаскирован под каменный алтарь Великого Ящера.

Бежать приходилось под уклон, петляя между нагромождениями застывшей магмы. Ной опасался новых обстрелов с воздуха и старался держаться вблизи потенциальных укрытий, что естественно замедляло его продвижение к цели. Но атак с воздуха больше не последовало. Наверное, плотный туман все-таки мешал прицельной стрельбе с летательного аппарата.

Однако расслабиться и вздохнуть с облегчением так и не получилось. Беглец отчетливо услышал, как сзади нарастает шум погони. Как минимум две дюжины пар солдатских сандалий ритмично грохотали по щебенке, казалось, прямо за его спиной.

Несмотря на плотный туман, пилоты виман все же рискнули высадить здесь десант, и теперь у Ноя оставалось совсем мало шансов как на спасение, так и на справедливое возмездие. Из последних сил молодой вождь ринулся к центру кратера в отчаянной попытке оторваться от приближающихся врагов.

Будто в ответ на его старания, туман неожиданно расступился, открывая взору треугольную белокаменную плиту алтаря, в центре которой возвышалась двуручная рукоять самого что ни на есть настоящего боевого меча. Лезвие на всю длину было погружено в камень и скрыто от глаз.

Позади алтаря, в каменном углу, красовался наскальный барельеф вставшего на дыбы летучего ящера. Казалось, что его огромные расправленные черные крылья, украшенные саблевидными костными выростами, пытаются раздвинуть почти перпендикулярные друг другу стены скального среза. Они отчетливо выделялись на их белоснежном фоне.

Голова каменного ящера ощетинилась дюжиной разнокалиберных рогов и грозно смотрела прямо перед собой. Пасть оскалилась четырьмя рядами изогнутых клыков, каждый величиной с большой человеческий палец. Яростный взгляд, запечатленный в камне, буквально пронизывал душу. На грудном костном панцире, сплошь покрытом увеличенным подобием рыбьей чешуи, зияла кровоточащая колотая рана. Рука у художника, раскрасившего барельеф, была легкой, и даже по прошествии тысячи лет рана выглядела как настоящая.

Подбежав к алтарю, Ной ухватился одной рукой за головку рукояти меча, копирующую оскаленную морду ящера на барельефе, а второй – за витую крестовину гарды, напоминающую его же распростертые крылья. Резким рывком юноша повернул их друг относительно друга, а затем, услышав характерный щелчок, поудобнее перехватил рукоять и изо всех сил потянул меч на себя. Почувствовав, как лезвие с натужным скрежетом выходит из камня, Ной удвоил усилия и в конце концов выдернул клинок из прочных объятий плиты алтаря.

На всем протяжении лезвия, от острия до гарды, режущую кромку заменяла рельефная зубчатая насечка, более подходящая для древесной пилы, нежели боевого клинка. Но Ноя данное обстоятельство нисколечко не смутило. Он знал, что у клинка совершенно иное предназначение.

Обогнув алтарь, юноша встал прямо напротив барельефа и, выставив клинок перед собой, нацелил острие в углубление раны на груди каменного ящера. Руки от волнения дрожали, да и сам меч был не из легких, поэтому острие никак не желало попадать в узкую щель будто бы до сих пор кровоточащей раны. А топот преследователей раздавался совсем уже близко.

Наконец, глухо звякнув, меч начал-таки углубляться в камень. Ной надавил на рукоять со всех сил, но лезвие клинка туго прокладывало себе путь, словно на самом деле раздирая плоть и кости. По мере проникновения вглубь стал усиливаться клацающий шум, более похожий на стравливание цепи корабельного якоря, нежели трение зазубренного лезвия о камень.