Затерянные в джунглях

– Нанду, – уточнил Быков, выросший на романах о путешествиях и приключениях в дальних странах. – Они мельче, и оперение у них серое, а не черно-белое. – Покопавшись в памяти, он добавил: – Кажется, на ногах у нанду не по два пальца, как у страуса, а по три.

– Но есть-то их можно?

– Запросто. Только вряд ли они согласились бы с этим утверждением.

Нанду, элегантные и важные, прохаживались по равнине с неторопливостью коров, уверенных в своей неприкосновенности для людей. Когда Быков, держащий копье, попытался подойти ближе, птицы подняли головы и подозрительно посмотрели на крадущегося человека. Длинные шеи придавали нанду надменный вид, но большие глаза смотрели с мягким укором, мол, что ты делаешь? Неужели собираешься убить одного из нас? И не стыдно?

Чувствуя себя довольно глупо, Быков сделал еще несколько шагов. Самый крупный нанду – наверняка самец – раскрыл крылья и несколько раз взмахнул ими, выпятив грудь. Самки сгрудились возле него. Бадди прижался к ногам Быкова и тявкнул.

Это послужило сигналом для стаи. Высоко вскидывая ноги, нанду отбежали на сто метров и снова остановились, дружно уставившись на нахальных существ, посмевших потревожить их покой.

Так повторялось несколько раз, пока птицам не надоела эта суета. Громко топая, они в последний раз сорвались с места и вскоре скрылись из виду.

– Ты их нарочно спугнул, Дима! – крикнула Морин обвиняющим тоном. – Жалко стало, да?

В эту минуту она была неприятна Быкову и он пожалел о том, что произошло между ними ночью.

– Не говори глупостей, Морин, – ответил он раздраженно. – Да, мне жалко любое живое существо, но в первую очередь я думаю о нас.

– Хотела бы я тебе верить!

– Ах, ты мне не веришь?

Но благодаря Бадди конфликт так и не разгорелся. Отбежав к сухим зарослям, похожим на кости, торчащие из земли, кокер требовательно залаял, призывая людей к себе. Сначала они его не поняли, но пес надрывался до тех пор, пока Быков и Морин не приблизились к нему. Оказывается, Бадди нашел гнездо нанду – круглую, тщательно утоптанную площадку диаметром около метра, присыпанную сухой травой и листьями. На этой подстилке лежало ровно двадцать большущих белых яиц, каждое сантиметров пятнадцать в длину. Чуть поодаль, с краю гнезда, прямо на голой земле лежало еще одно яйцо.

– Его снесли последним, – сказала Морин, удерживая Бадди, которому не терпелось прокусить скорлупу.

– Ошибаешься, – возразил Быков с чувством легкого превосходства.

– Почему тогда оно не в гнезде?

– Его выкатил самец, прежде чем начал высиживать остальные.

– Самец? – удивилась Морин.

– Да, они у нанду несут за все ответственность, – подтвердил Быков. – В точности как у людей. Так вот, прежде чем сесть на яйца, нанду откладывает одно яйцо в сторону. Так он делает запас еды для будущих птенцов. Как только они вылупятся, отец ударом ноги разбивает это яйцо и его содержимое разливается по земле.

– И как они это съедают?

– Не сразу. Через неделю на месте разбитого яйца заводятся черви. Их-то и клюют новорожденные.

– Вот что удивительно, – задумчиво произнесла Морин. – Раньше одно упоминание о червях сразу отбило бы у меня аппетит. А теперь наоборот. Они мясистые?

– Понятия не имею, – ответил Быков, улыбаясь. – Поэтому предлагаю не червей разводить, а яйцами подкрепиться. Уверен, они ничем не хуже куриных.

– Как же мы их приготовим? Ни сковородки, чтобы поджарить, ни кастрюли, чтобы сварить.

– Мы их испечем. Топлива у нас хватит.

Быков указал на сухие стебли, шелестящие и похрустывающие на ветру. Очень скоро на равнине запылал огонь, а полчаса спустя трое путешественников жевали дымящиеся яйца и хранили при этом молчание, чтобы не прикусить случайно язык.

Ближе к вечеру опять хлынул дождь, сопровождающийся оглушительными ударами грома. Стало холодно. Промокшие люди и собака тщетно искали укрытие. Быков даже не пытался установить палатку на камнях под открытым небом, опасаясь, что ее свалит ураганным ветром.

А дождь все лил и лил, сопровождаемый вспышками молний и раскатами грома. Путники были уже не просто мокрыми – они словно плыли, а не шли, с залитыми водой глазами, в отяжелевшей хлюпающей одежде. Быков и Морин были близки к отчаянию, когда увидели впереди крошечный желтый огонек. В полной темноте они добрались до небольшой возвышенности и стали карабкаться наверх по узкой тропинке, превратившейся в настоящий горный поток.

Как выяснилось, свет исходил от большого костра, разложенного в открытом очаге посреди деревянной хижины без дверей. Вокруг огня сидели четверо: пожилая женщина в мужских штанах и рубахе с длинными рукавами, седовласый старик лет семидесяти и два молодых индейца с круглыми лоснящимися лицами и бесстрастными черными глазами. Шум проливного дождя и завывание ветра заглушали остальные звуки, так что появление гостей на пороге хижины стало для ее обитателей полной неожиданностью.