Затерянные в Эльдорадо

Лучше всего туда, где стоял простой и понятный Шиай. Ведь они все трое – практически ровесники. Вряд ли Матхотоп и синеглазый намного старше ювелира. По меркам племени Апони, они едва получили право жениться¹⁴⁷ . Но один из них был старшим жрецом и слышал голос Суа. А второго считали самым опасным и хитрым из Суачиасов. Кем бы они ни были, детьми богов или простыми людьми. Разве отношения между враждующими народами не должны выяснять опытные воины, как ее отец, или мудрые старцы, как жрец Кватако?

– Она не нуждается в спасении, – возразил Матхотоп.

– Ее душа нуждается в спасении. Ее душа нуждается в Боге. Мой Бог – Бог добра и света. Он несет любовь.

– Что ты знаешь о любви, слуга мертвого бога? – с горькой усмешкой вопросил Матхотоп.

– Не смей оскорблять имя Господа моего! – прошипел синеглазый.

– Прости, бога – восставшего мертвеца, – презрительно поправился жрец.

Тут Апони совсем запуталась. Она представила себе ожившим высушенного отца. Ей стало страшно. Разве может восставший из мертвых бог нести свет и добро?

Синеглазый стал что-то напевать что-то на незнакомом языке, выставив перед собой на вытянутой руке шипастую тунху.

Матхотоп смотрел на это с усмешкой на губах. Он слегка стукнул по земле посохом, и небо отозвалось легкими всполохами молний и оглушающим громом.

– Я вижу! Ты сам дьявол! – с ужасом и негодованием крикнул синеглазый, выставляя вперед руку с тунхой. Его лицо искажала гримаса, и Апони подумала, неужели он мог казаться красивым. – Отрекись! Отрекись от греховного колдовства своего! Покайся! Прими истинного Бога!

Апони не знала, что означает слово «дьявол», но поняла, что это очень плохое. И слово «греховное» – тоже что-то нехорошее. Апони только не понимала, почему Суачиас указывает, что делать, старшему жрецу. Жрецов всегда уважали. Никто никогда не поднимал голос на жреца, даже если он был из чужого племени. Апони показалось, что и Матхотоп не понимает.

– Пусть огонь очистит тебя от скверны, слуга Сатаны! – закричал Суачиас, опустив свою тунху и схватившись двумя руками за палку на подпорке. Его глаза налились злостью, он дунул, и над палкой вспыхнул чуть заметный огонек.

Апони даже не успела вскрикнуть, как раздался грохот сильнее грома, из палки выскочила молния, а все пространство вокруг застило вонючим дымом. Апони закашлялась. И лишь тогда обернулась на Матхотопа. Он лежал на земле на самом краю скалы, по его животу растекалась кровь.