Затерянные в истории

Конечно, не с Сашкиным владением местным языком разбираться в таких тонкостях. Но всё равно подумалось: а что бы сказала рассудительная девочка Вива?

Что-то он часто её вспоминать стал… Он же официально в Альку влюблён!

Ладно.

Отличница наша рассуждала бы так.

Слово "живой" употребляется в разных смыслах. Поскольку дед дальше говорил о животных, значит, чтобы дух не возвращался в своём, так сказать, "не связанном" виде — неприкаянный дух, проще говоря, — надо чтобы он поселился в зверя. Для чего полагается сделать так, чтобы зверь человека съел.

Господи, ну и уроды они здесь!

Дальше. Раньше люди съедали людей, отчего впадали в одержимость. Или наоборот: считалось, что в тех, кто по той или иной причине стал шизой, вселился дух?

Наверное, так.

Значит, если съел человека человек, то он становится одержимым. Если его съело животное, то оно становится ручным. А после смерти такого двоедушного существа все духи отправляются на небо и больше не возвращаются. Правда, человека надо сжечь для надёжности. Так?

А как тогда быть с двумя его духами внутри? Они куда деваются? А если двоедушное животное съесть, куда духи переселяются? На небо или в тех, кто только что пообедал?

Шиза…

А бывшего вождя, нынешнюю мумию, в своё время не съели. Значит, его дух находится в свободном плавании, и даёт племени мудрые советы. Выходит, вовсе не опасны и вредны такие вот неприкаянные духи?

Что-то как-то нелогично, что ли… Хотя какая там логика в древних верованиях, рассказанных на малопонятном языке…

— Сказать, уважаемый (как тут будет уважаемый? чёрт! по-русски сказать? не поймёт…), сказать, большой вида Да, как это: дух-нет-сжечь, дух-нет-съесть-зверь, дух-есть-зверь-съесть-дух-нет? И как-дух-есть-старый вождь?

Дед напрягся. Похоже, не всё понял из Сашкиной тарабарщины.

Но отвечать начал важно.

Во-первых, это ты мне сказать должен, понял Саша его заход. Это ты у нас белый, как дух, и пришёл фиг-знает-откуда. Как там у вас, куда деваются духи, когда приходят вместе с умершим зверем? К нам-то они точно не возвращаются: мы хищников не едим. Только медвежью лапу, когда удастся. Чтобы сильным быть.

И шаман выжидательно уставился на мальчика.

Саша молчал, переваривая. Эх, почему он не лингвист! Сейчас бы разложил все слова на части, всё понятно стало бы. Язык-то простой, из маленьких частичек состоит! Например, часто слышится "ан": ан-нува, уг-ан, ул-ам, он же ул-ан, когда речь идёт о мужчине. То есть "ан" — это человек, в смысле мужчина. "Ас" — женщина. "Ам" — когда об обоих полах речь идёт. Или не так?

Ладно, освоим, легкомысленно решил Саша. Слова простые, грамматику бы только освоить. А то поместил одно и то же слово-частицу на другое место в большом слове — уже другое значение. А времена! Сделал-только-что, сделал-давнее-чем-только-что, сделал-давно, сделал-вчера, сделал-два-дня-назад, сделал-долго-давно — фантастика, сколько тут времён! И главное — слова при этом разные!

Кстати, в разговорах с дедом заодно и выяснилось, что значило одно слово, коего Саша прежде никак не мог идентифицировать. Названием оно было. Наименованием вот этого конкретного племени. "Уган" оно называлось. А "уламр" по-ихнему — "люди". Иерархия выстраивалась такая: уган — человек. Уган-ор — люди. Но только этого племени. Люди других племён — не совсем люди, ибо чужие. Люди, так сказать, условные. До первой встречи. Которая может быть не радостной, и тогда уламор-чужаки могут стать врагами. И их будут как-то ещё называть, какового понятия Саша пока из разговора не вычленил. Но они всё равно будут "люди" в том смысле, что свои, похожие на своих. В отличие от аннува. Потому — улам-ор. "О" совсем короткое, поэтому слышится "уганр", "уламр".

Слово "аннува" построено иначе. Без окончания множественного числа. Не люди аннува. Но и не звери. Охота на зверей обозначалась одним словом, а столкновения с аннува — а давеча диспутанты в воинском шатре постоянно поминали засаду, устроенную на охотничью партию, — другим. И означало это слово, судя по строению, что-то вроде "нелюдь".

Не дождавшись реакции, дед продолжал. Если дух мёртвого "ам" вселился в живого "ам", то последнего надо убить. Два духа в одном теле — плохо. Добра не будет. "Ан" в таком состоянии — накудышний охотник. "Ас" — злая баба. Готовить не может. Собирать пищу не может. Убить ребёнка может.

А что с таким трупом делать? Зверю не скормишь — на что зверю два духа? Заметили уже: не ест зверь таких покойничков.

А когда человек честно на охоте погибает, то его тело надо зверю оставить. Справедливо, разве нет? Зверь в итоге благодарен, и нам польза: дух теперь в нём сидит. А когда зверь умрёт, или съедят его, то дух человека в другой мир уходит, потому что вернуться ему некуда. А дух зверя в свой мир уходит, туда людям доступа нет.

То же и на войне. Убитого врага лучше съесть, если тот храбр был. Но не всего, а частями. Если всего съешь — не добро то будет: дух его в тебя вселится и через тебя всему племени мстить будет. Он же враг! Следовательно, сердце надо выбросить, и мозг. А мышцы рук или там ног — только на пользу.