Затерянные в истории

А вокруг ритмично ухают, восклицают, топают, взвизгивают и пляшут. Это традиционный танец, завершающий свадебную церемонию. В нём принимают участие все возрасты племени.

Движение же в танце вокруг жениха и невесты символизирует бесконечное и непрерывающееся течение жизни, рассказывал вчера вида Да.

Вот, блин, "Сеньор Робинзон"! Не заставят ли, как в том фильмике, ещё на глазах у всех и заниматься "этим", о чём там девки за гаражами рассказывали?

Но нет. Сперва жених должен принести свою добычу в дом невесты. После этого удовлетворённая семья окончательно отдаёт свою дочурку-кровиночку в чужой дом.

Почему этого не делается заранее, Дули не знал, а Да не говорил. Так предками заведено — и весь сказ. А что будет с невестой, ежели жених не добудет зверя? Тоже по-разному, был ответ. Если совсем всерьёз, то в таком случае жених из мужей возвращается обратно в статус мальчика. Теоретически у него есть шанс попробовать позднее жениться на другой. Но практически его обрекают на презрение, и сам отец невесты — новой невесты — отказывает такому претенденту. Такое, кстати, бывало в старину, когда стало жарко, и зверь почти ушёл. Но тогда и женились рано.

— А невеста? — спросил Саша.

— А невеста чего? — удивился Дули. Должна сидеть на пороге своего дома и ждать возвращения жениха с охоты. И не есть ничего, кстати. Хоть неделю. Такое тоже бывало, рассказывали старики, когда зверь ушёл. Не одна тогда невеста так вот в девках осталась Или умерла. Тоже одна из причин, по которым уламрам пришлось уходить на север.

— А если жениха того — зверь порешит?

— Другие охотники вернутся — расскажут, — был ответ. — Тогда невеста снова свободна.

"Дурь какая-то", — пришёл к выводу Саша.

…Самое интересное, что на сей раз так и вышло. Как в старину. Вамано судьба уготовила не дождаться жениха с первой семейной добычей.

Правда, не из-за того, что Сашку задрал зверь.

Не зверь.

И не его.

И не задрал.

Когда охотники вывели Сашу с тремя воинами, назначенными ему в помощь, в то место, где он должен был убить зверя, молодой кабанчик был уже близко. И мальчик поднял копьё, готовясь нанести тому смертельный удар — и отчаянно трусил при этом! И в этот момент шум сзади спугнул животное.

Треск ветвей, когда он ломанулся прочь, не мог заглушить яростного крика воинов…

* * *

Когда Саша со своими сопровождающими подошёл к месту, где собрались другие участники охоты, он похолодел. В кольце воинов лежал лицом вниз человек.

Нет!

Аннува…

Аннува ещё дёргался. Когда его перевернули на спину, стала видна большая рана в животе.

Саша узнал его — Гурргх. Один из тех, с кем ребята познакомились ещё в первую свою ночь в этом мире!

Гурргх мутнеющими глазами водил по сторонам. Наконец, взгляд его попал на Сашу. Непонятно было, узнал ли неандерталец парня — взор раненого так и не смог сфокусироваться, — но Гурргх едва заметно улыбнулся… и умер.

Разом словно отпустило всех. Охотники выпрямились. Один из них наступил Гурргху на грудь, поднял своё окровавленное копьё и мощно заорал.

Вождь Яли толкнул его:

— Тихо! Другие тут!

Точно! Охотники пригнулись, насторожённо вглядываясь в заросли. Потом придвинулись друг к другу, побубнили что-то, трое отделились и исчезли в зарослях. Четверо в главе с вождём Яли остались на месте.

Саша, естественно, тоже.

За эти дни в этом мире он научился держать лицо под контролем. Поэтому, надеялся, ничем не выдал того, что знает этого несчастного аннува. Смотрел на тело, сощурив глаза и стиснув зубы. Каменная морда чувств не выдаст.

А чувства в нём кипели.

Дурак, зачем ты тут? Почему ты не бежал? Почему так плохо прятался? Почему ты вообще пришёл один?

И одновременно: вы, ребята, оказывается, меня не бросили! Следили, сопровождали. Ждали. Ты ждал, Гурргх! И вот… дождался. Всё понятно: кабанчик наткнулся на тебя, ты себя выдал… Шевельнулся куст, хищно прыгнуло копьё, влажно чмокнуло, входя в кожу, — и ты перестал жить…

Из-за меня!

* * *

Возвращение обратно было нерадостным. Довольно хмыкал и время от времени приплясывал лишь воин, убивший аннува и привязавший его голову к поясу.

Вождь же Яли явно был озабочен. Лоб его гулял морщинами, словно каждая мысль отзывалась на нём движением кожи. Изредка Яли бросал странные взгляды в сторону Саши. Похоже, как-то связывал с ним новое появление аннува. Действительно: первая встреча с пришедшим от духов мальчиком — враги рядом. Опять вышли с ним в лес — то же самое.

Саша ощущал себя не слишком здорово, когда представлял этот ход размышлений вождя. Опять влип!

Блин, теперь уже точно убьют. Смыться, что ли? Да куда? С этим-то умением местных ходить по лесу он и на километр не отойдёт, как его догонят и спеленают. А тогда уже точно прибьют.

Так что мальчик шёл пока за вождём, словно пленный партизан за фашистом. Расстреляет почти наверняка, но, может, как-то ещё получится вывернуться. Вот выскочат сейчас наши самолёты из-за верхушек деревьев, дадут очередь — и нету конвоира! Или партизаны…

А что? Может, аннува его освободят? Может, не один Гурргх тут был? Как сейчас налетят, этих перебьют, его, Сашу, освободят!