Затерянные во льдах. Роковая экспедиция

Моя вахта заступила в четыре утра. Яхта бодро шла вперед, подгоняемая теплым юго-западным ветром. Свет луны озарял длинные плоские волны, шагающие на север, и вся поверхность моря была взъерошена этим новым ветром. С нами на палубу поднялся и Дахлер. Он сидел на крыше рубки, глядя в сторону Норвегии, маленькая ссутулившаяся и совершенно неподвижная фигурка. Он неотрывно наблюдал за тем, как тускнеет лунный свет и на востоке занимается рассвет, ожидая появления из темноты берегов своей родины. Джилл молчала. Она тоже смотрела на восток, и я снова задался вопросом, что же значил для нее Фарнелл.

Постепенно меня все сильнее охватывало волнение. Подобное настроение брало верх по мере того, как бледный холодный день вступал в свои права. Джилл положила ладонь мне на рукав.

— Вон там, — кивнула она. — Вы видите берег, Билл? Он ближе, чем я ожидала.

На самой границе видимости возникла тонкая темная линия. Она становилась все чернее и приобретала отчетливые очертания. Из расплывчатого пятна она превратилась в холмы и окаймленные скалами бухты. По правому борту от яхты тянулись острова. До них было не более пяти миль. А затем за ними выросла высокая зубчатая тень гор Норвегии. Рассвет вступал в свои права, и вскоре стали видны шапки снега, венчавшие насупившиеся горные массивы.

Рассеянный призрачно-серый свет сменился холодным голубоватым свечением, а затем оранжевым заревом. Из-за гор выглянул раскаленный ободок солнца, на секунду превратив их в яркую черную линию. И в следующее мгновение солнце вынырнуло из-за гор, окрасив снег в розовый цвет и обведя ледники малиновым контуром. Я увидел на берегах островов деревянные домики с выкрашенными в белый цвет стенами.

Я взглянул в сторону Дахлера. Он не шелохнулся. Он сидел нахохлившись, похожий на маленького тролля, и не сводил взгляда с береговой линии. В лучах рассвета черты его лица как будто смягчились. Морщины стали менее глубокими, а губы были стиснуты не так плотно. Кертис поднялся на палубу и замер у поручней, глядя в сторону земли. Вдоль берега одного из островов шел пароход — маленькое ярко раскрашенное суденышко, за которым тянулась цепочка из клубов дыма. Перед нами распахнулся фьорд — длинная расщелина между островами. Маленький городок сверкал свежестью и чистотой. Это был Солсвик. За ним лежал Хьелтефьорд и дорога на Берген. На корму пришел Кертис.

— Впервые я увидел Норвегию с палубы эскадренного миноносца, — произнес он.

— Где это было? — спросил я.

— Дальше к северу, — ответил он, — в Ондалснесе. — Он смотрел вдаль, на острова. Он вздохнул и покачал головой. — Скверно это все было. У норвежцев не было ничего. У нас тоже не хватало оружия. В воздухе хозяйничали фрицы. Надеяться норвежцам было не на что. Но они продолжали сражаться. Нас оттеснили. Но они все равно не сдавались. Мы помогли им на севере, в Финнмарке, и они начали сопротивляться. Мы дошли до самого Тромсё, непрестанно тесня фрицев. Затем произошел прорыв во Франции, и нам пришлось уйти. Все эти усилия оказались напрасными. — Он говорил, не сводя глаз с Норвегии. — И все же немцев стало на шестьдесят тысяч меньше.

— Вы ведь потом вернулись? То есть, я хочу сказать, после войны, — спросила Джилл.

Он обернулся и несколько секунд в упор смотрел на девушку.

— Да, — ответил он. — Я был в Норвегии с начала 1945 года до середины следующего года. В Бергене, — добавил он.

Они молча смотрели друг на друга. Потом Джилл отвела глаза. Подняв бинокль, она начала изучать побережье. Кертис обернулся ко мне.

— Когда вернется из плавания этот капитан Ловаас?

— Я не знаю, — ответил я. — Вчера вечером Йоргенсен сказал, что сможет снова связаться с ним сегодня в девять утра.

— К этому времени мы уже, наверное, будем на китобойной базе? — поинтересовался Кертис.

— Как раз подойдем к берегу, — кивнул я.

— Почему все говорят об этом капитане Ловаасе? — раздался чей-то голос.

Я обернулся. Это был Дахлер. Он покинул свою жердочку на крыше рубки и стоял надо мной, нервно теребя рукава куртки.

— Это капитан одного из китобойных судов Боваагена, — пояснил я. — У него есть информация, которая может иметь отношение к смерти Фарнелла. А что, вы его знаете? — спросил я.

— Да, я его знаю. — Его здоровая рука медленно сжалась в кулак. — Капитан Ловаас! — Он не произнес, а прошипел это имя сквозь стиснутые зубы. Вдруг он резко схватил меня за плечо. — Остерегайтесь его, мистер Гансерт. Вы должны знать, что он опасен. Он агрессивен и бесчестен. — Он обернулся к Джилл. — Когда-то он работал на вашего отца, мисс Сомерс. Но недолго. Я помню, как ваш отец однажды сказал: «Если бы во всей Норвегии не осталось ни одного китобоя, я и тогда не нанял бы Паала Ловааса».

— Почему? — спросила Джилл.