Затерянные во льдах. Роковая экспедиция

Тем не менее именно в этот момент меня охватило волнение. Я в полном одиночестве управлял собственным судном. И я входил в самый длинный фьорд Норвегии, который протянулся на сто тридцать миль на восток, в сердце самой гористой части Норвегии. В ширину он достигал от двух до пяти миль, и с обеих сторон возвышались горы, крутыми скалистыми склонами спускаясь к самой воде. Глубина фьорда составляла столько же, сколько и высота гор. Я много о нем читал, и вот наконец мне предстояло по нему пройти. К тому же я делал это не ради удовольствия, а с определенной целью. Я шел во Фьерланд, расположенный под самым большим ледником Европы, — пятьсот восемьдесят квадратных миль сплошного льда. И я надеялся найти там правду о Фарнелле. Причина его смерти теперь была для меня важна не меньше, чем мысль о том, что он мог обнаружить. Я видел встревоженные глаза Джилл, и ее беспокойство каким-то образом передалось и мне.

Волна холодного тумана должна была смыть все мое волнение, но это ей не удалось. Произошло как раз обратное. Время от времени порыв ветра отдергивал серый занавес, позволяя мне бросить мимолетный взгляд на горы, вершины которых оставались по-прежнему от меня скрыты, но нависающая массивность которых предполагала бесконечные километры горных хребтов. «Вот так и надо познавать новую страну, — размышлял я. — Как женщину, постепенно». Я сжимал влажные от тумана рукояти штурвала, ощущая уверенную мощь ветра, увлекавшего «Дивайнер» все глубже в горы, и чувствовал, как загадка этих мест очаровывает меня все бесповоротнее.

Я так погрузился в созерцание и мысли, что время, которое на рассвете обычно тянется невыносимо медленно, пролетело незаметно. В восемь часов я позвал Дика и, передав ему штурвал, спустился вниз, чтобы поспать.

— Следи за ветром, — напутствовал его я, почти скрывшись в люке. — Горы не видны, но они окружают нас со всех сторон.

Видимо, я смертельно устал, потому что уснул мгновенно. Мне показалось, что уже в следующее мгновение меня затряс за плечо Кертис. Я резко сел на койке, вслушиваясь в звуки яхты. Она накренилась и стремительно шла вперед, с плеском взрезая носом волны.

— Когда мы будем в Лейрвике?

Он ухмыльнулся.

— Мы вышли из Лейрвика час назад.

Я мысленно выругался, кляня его за то, что он меня не разбудил.

— Как насчет Санде?

— Он позвонил, куда хотел.

— Он вернулся на борт?

— Да, я об этом позаботился. Я ходил с ним.

— Вы не знаете, в какой город он звонил?

Он покачал головой.

— Нет. Он не позволил мне войти в переговорную будку вместе с ним.

— Дахлер очнулся?

— Да, он в порядке. Не считая небольшого похмелья.

Я поднялся и направился в кают-компанию. Там сидели Санде и Дахлер. На столе между ними находилось то, что осталось от рисового пудинга. И снова я услышал имя Макса Бакке, на этот раз от Санде. Его голос нервно подрагивал и звучал неестественно высоко. Когда я вошел, он быстро оглянулся, и я заметил облегчение, промелькнувшее на его лице. Он явно обрадовался тому, что я прервал неприятный для него разговор.

— Кто такой Макс Бакке? — поинтересовался я, усаживаясь за стол.

Дахлер встал.

— Один из деловых знакомых мистера Санде, — тихо ответил он и обернулся к водолазу. — Мы еще поговорим о Максе Бакке. Там разъяснилось, мистер Гансерт? — спросил он, обращаясь ко мне.

— Я не знаю, — отозвался я. — Я еще не был наверху.

Он вышел, а я остался наедине с Санде.

— Кто такой Макс Бакке? — повторил я свой вопрос, накладывая себе в тарелку мясные консервы.

— Просто наш общий с мистером Дахлером знакомый, — ответил он.

Пробормотав какие-то невнятные извинения, он встал и едва ли не бегом покинул кают-компанию.

Покончив с ланчем, я поднялся на палубу. Шел дождь. Яхту окутывал густой туман. Горы с обеих сторон превратились в мутные тени. Боковой ветер налетал порывами, увязая в невидимых оврагах на склонах гор. Дик сидел за штурвалом. Его черный дождевик блестел от дождя, а крохотные капли влаги льнули к бровям. Джилл и Дахлер стояли в кокпите.

— Вы хорошо поспали? — спросила Джилл.

Ее лицо было очень свежим и румяным. Пряди светлых волос выбились из-под козырька черной норвежской зюйдвестки. Серые глаза улыбались и как будто подразнивали. Больше всего она была похожа на девчонку-подростка.

— Спасибо, неплохо, — кивнул я. — Дождь давно начался?

— Да он все время идет, — ответила она.

— В устье Согнефьорда дождь идет всегда, — сообщил мне Дахлер. — Это очень влажное место. — Он поднял глаза к свинцовому небу. — Скоро распогодится. Вот увидите.