Затерянный дозор. Лучшая фантастика 2017

Пока Куу что-то шептала, гладила неровный известняк, Шон обошёл вершину. Отсюда открывался неплохой обзор окрестностей — блеск множества мелких озёр к востоку, холмы и низины. Побуревший от осенних холодов пейзаж лишь местами отсвечивал зеленью.

Вдали возникла движущаяся тёмная точка, меньше букашки, — полицейский фургон.

Янки оказался ушлым малым. Похоже, ход мыслей Ройзин повторялся в его голове как в зеркале — холм это дом, все возвращаются домой.

— Скорее, Куу. Они едут сюда.

— У меня ничего не получается!.. — В её голосе слышались слёзы.

— В чём дело?

— Силы мало… или холм совсем закрылся… — Опираясь на камень, Куу сползла вниз, поджала ноги и спрятала лицо в коленях.

— Плоховато… — Шон следил за приближавшейся машиной Гарды. Вот, остановились. Выбрались наружу, глядят в его сторону. Янки — его видно по светлому пальто — машет рукой, а гардай рядом с ним…

Поднимает карабин!

Вовремя отскочив за столп, Шон услышал выстрел и визг пули, рикошетом отскочившей от камня.

И как тут быть? Их стволы серьёзней пистолета, прицел метров на триста. Обложат — не высунешься. На штурм вряд ли осмелятся. Камни дают надёжное укрытие и позволяют перебежками менять позицию, а гардаи — на открытом месте.

— Я им спою, — напрягшись, Куу встала и шатко побрела к Шону. Тот едва успел её перехватить, чтобы не вылезла на линию огня — сгрёб, прижал к себе и зашептал:

— Не вздумай. Молчи. Ты насквозь светишься, еле тень отбрасываешь…

Они там, внизу, взвесили все риски и взялись за мегафон:

— Сержант Мэлони, одумайтесь. Ваше положение безнадёжно. Мы вас не выпустим отсюда. Через три часа прибудет штурмовая группа, тогда вам конец. Сложите оружие и выходите с поднятыми руками. Вы не сделали ни одного выстрела по полицейским, не применяли к ним насилие — это зачтётся при судебном разбирательстве. Я, старший офицер Дарси, гарантирую подтвердить это в суде, как и вашу добровольную сдачу с повинной…

— Не зажимай мне рот! — слабо выкручивалась Куу. — Мой дом! Я могу делать, что хочу!..

— Если запоёшь — погибнешь.

— Пусть. Зато им не достанусь!

— Ты должна жить, детка.

— Я хочу, но… Уже некогда. — Она перестала вырываться, отстранила Шона, опустилась на колени. Погладила траву, словно кота. — Вот этот день — и всё. Но я… рада. Мне было так хорошо с вами!.. На самом деле вы, люди, лучше, чем кажетесь. Но мне пора…

— Даю десять минут на размышление! — продолжал каркать мегафон в руках старшего офицера. — Если через десять минут вы не выйдете из-за камней, сдача с повинной не будет засчитана!..

— И день такой солнечный… — Куу легла на спину, раскинув руки, а мрачный Шон стоял над ней, сжимая в ладони рукоятку пистолета. — Люблю эту землю. Здесь я была счастлива.

Сквозь её лицо Шон неясно различал примятую траву. От глаз Куу на виски стекали капли. Точь-в-точь как у её матери, когда перевернули тело под дождём.

— И дальше будешь, — проронил он, опускаясь рядом. — Должна — значит будешь. Давай меняться.

— Как — меняться? — Куу удивлённо приподнялась.

— Лежи. Как Ройзин сказала — судьбу на жизнь.

— Ты что?..

— У меня впереди ничего хорошего. Если выживу в тюрьме, сопьюсь на воле. Без Уны здесь темно. А для тебя всё-таки шанс. Вот, держи на счастье, — вложил он полугинею девочке в ладонь.

— Это мне? — вгляделась она в золотой солнечный отблеск от монеты.

— Да. Представь, в какой красоте ты окажешься. Там будут ветер и холмы, как твоей маме нравилось. И не гляди на меня. Смотри на небо, Куу. Смотри на облака. Смотри, какие они красивые!..

Он отодвинулся от Куу, приставил пистолет себе к виску.

Мысленно попросил Бога: «Смилуйся над девчонкой».

За себя-то что просить, с собой всё ясно. А ей, невинной, не за что страдать.

И глаз не закрыл, когда нажал спуск. Ирландец даже Костлявой в лицо смотрит — что рыбак в последний шторм, что республиканец в последнем бою.

Грохот выстрела оглушил Куу, бросил её вверх, к белым облакам. Невесомая, она в полёте оглянулась и увидела, что обмякший Мэлони лежит, распластавшись у камня.

А самой её рядом с ним не было.

* * *

С опаской, держа оружие на изготовку, гардаи подкрались к столпам, из-за камней заглянули на травянистую площадку между ними. Потом дали знак старшему офицеру и американскому антропологу, которые держались в отдалении.

На лице янки слева вспух багровый кровоподтёк, веки так отекли, что глаз не открывался. Кровь из носа запачкала его пальто; кроме того, сержант выбил ему пару зубов. Но американец, кое-как убедившись, что левый глаз остался зрячим, словно забыл о травме и теперь сновал возле камней.

Он никак не мог поверить в такой сокрушительный провал. Видеть живую ши лицом к лицу — и упустить! Ведь всё было готово, только закинуть девчонку в фургон, раз-два, и она уже на базе, потом самолётом через океан…

И какой-то сержант из паршивой ирландской глубинки опрокинул все планы!

Собрав гардаев, янки жёстко объявил им:

— Ищите её. Она не могла далеко уйти. Переройте всё, хоть под землёй найдите.

Но Куу была далеко. Очень далеко. Так далеко, что ему и не снилось.

* * *

Такая вот история, ребята.