Затерянный город Z. Повесть о гибельной одержимости Амазонией

Вскоре из задней двери показалась крошечная скрюченная женщина. Опираясь на руку ребенка, она медленно двигалась к нам, клонясь, словно под сильным ветром. На ней было цветастое хлопковое платье; длинные седые волосы обрамляли лицо — настолько морщинистое, что глаз почти не было видно. Она широко улыбнулась, показав чудесный набор белых зубов. Таукане объяснил, что эта женщина старше всех в деревне и видела, как здесь проходил Фосетт и его экспедиция.

— Наверное, она — последний живой человек, который с ними встречался, — заметил он.

Она опустилась в кресло, ее босые ноги едва доставали до пола. Через Таукане и Паулу, переводивших мои слова с английского на португальский, а потом на бакаири, я спросил у нее, сколько ей лет.

— Я не знаю точно, сколько мне лет, — ответила она. — Но я родилась около 1910 года.

Она рассказала:

— Я была еще девочкой, когда трое чужаков остановились у нас в деревне. Я помню их, потому что я никогда не видела таких белых людей, с такими длинными бородами. Моя мать сказала: «Смотри, христиане пришли!»

Она поведала нам, что трое путешественников разбили лагерь внутри новой деревенской школы, которой теперь уже нет.

— Это было самое красивое здание, — сообщила она. — Мы не знали, кто они такие, но мы понимали, что они, наверное, важные люди, раз они спят в школе.

Я вспомнил, что в одном из писем Джек Фосетт упомянул о том, что они ночевали в школе.

Она прибавила:

— Помню, что они были высокие, очень высокие. И один из них нес смешной мешок и был похож на тапира.

Я спросил у нее, какая тогда была деревня. Она ответила, что к тому времени, как появились Фосетт и его спутники, все у них стало меняться. По ее словам, бразильские офицеры «говорили, что мы должны носить одежду, и дали каждому из нас новое имя».

— Мое настоящее имя — Комаэда Бакаири, — сообщила она, — но они мне сказали, что теперь я Лауринда. Так что я стала Лауриндой.

Она вспоминала повальную болезнь, которую описывал в своих письмах Фосетт:

— Бакаири просыпались от кашля и шли к реке очиститься, но это не помогало.

Спустя какое-то время Лауринда встала и побрела к выходу. Мы вышли вместе с ней и увидели вдалеке горы, на которые в свое время с таким же удивлением смотрел Джек.

— Эти трое пошли в том направлении, — сказала она. — Через те вершины. Говорили, что через те горы никогда не переходили белые люди, но эти трое сказали, что идут туда. Мы ждали, что они вернутся, но они так никогда и не пришли.

Я спросил, не слышала ли она о каких-нибудь городах, которые находятся по ту сторону гор и которые индейцы могли построить столетия назад. Она ответила, что ничего об этом не знает, но заявила, указывая на стены своего жилища, что ее предки рассказывали о домах бакаири, которые были куда больше и красивее.

— Они были из пальмовых листьев с деревьев бурити и были в два раза выше и такие прекрасные, — сказала она.

Вернулись несколько охотников, неся туши оленей, муравьедов и кабанов. На площади правительственный чиновник распорядился установить большой киноэкран. Мне сообщили, что сейчас будут показывать документальный фильм, объясняющий индейцам бакаири смысл праздничного ритуала в честь сбора урожая, который они собираются устраивать: этот ритуал является частью их мифа о сотворении мира. Там, где власти когда-то пытались лишить бакаири их традиций, они теперь стремятся сохранить их. Наша старуха наблюдала за происходящим со своего порога.

— Новое поколение по-прежнему проводит некоторые из старых церемоний, но они совсем не такие богатые и красивые, — заметила она. — Их не волнуют ремесла и пляски. Я пытаюсь рассказывать им старые сказки, но им это не интересно. Они не понимают, что в этом — самая наша суть.

Перед тем как мы распрощались, она вспомнила о Фосетте еще кое-что. Много лет, сказала она, другие люди приходят издалека, чтобы расспросить об этих пропавших путешественниках. Она воззрилась на меня, и ее узкие глаза распахнулись.

— Что такого сделали эти белые люди? — спросила она. — Почему это так важно для их племени — найти их?

Глава 22 Мертвым или живым

Мир ждал новостей. «Со дня на день может прийти телеграмма от мужа, извещающая, что он жив-здоров и возвращается», вместе с Джеком и Рэли, — так Нина Фосетт говорила репортеру в 1927-м, через два года после того, как поступили последние вести от экспедиции. Нине вторит Элси Раймел, которая часто с ней переписывалась: «Я твердо верю, что мой мальчик и те, с кем он идет, вернутся из этих диких мест».