Затерянный храм

– Вот уж не думал, что убийство гражданских лиц так этому помогает.

– Неужели? А командиры жидовских партизан, которым ты продавал оружие? – Он поднял бровь. – Мьюр рассказал мне о твоих грязных делишках. Знаешь, что они натворили в отеле «Царь Давид»? Девяносто один человек убит. Думаешь, они беспокоились о мирном населении?

– Они ведут войну.

– И мы тоже. – Джексон, судя по настрою, мог еще долго рассуждать в том же духе. Но Грант больше его не слушал. Он остановился и посмотрел в небо, наклонив голову так, словно к чему-то прислушивался. Через миг и Джексон услышал высоко в небе звук моторов.

– Наш? Неужели уже прилетел?

Грант мрачно покачал головой:

– Нет, это не «дакота».

– Уверен?

Грант не стал даже и отвечать. Он провел очень много времени, забившись куда-нибудь в щель или скрючившись за каким-нибудь валуном и напрягая уши в ожидании звука, который принес бы спасение.

– Думаю, стоит предположить, что твоему человеку не удалось отозвать бомбардировщики.

– Черт!

Тишину леса пробил треск, ничего общего с деревом не имевший. Грант резко обернулся. Лес был такой же густой и темный, и Грант уже едва различал дорогу, по которой они пришли. Но кто-то шел за ними.

– Наземная атака тоже планируется?

Джексон был так же встревожен, как и остальные.

– Нет.

– Тогда за нами погоня.

– Что будем делать?

– Бежать. И надеяться, что мы не попадем под бомбы.

Риду никогда не доводилось испытывать чистый физиологический ужас беглеца в чужой стране. Раньше он вел свою войну в унылом здании Министерства обороны в Блетчли-парке^[50] при помощи карандаша и бумаги.

Это тоже было нелегко – иногда по ночам, когда на охоту выходили стаи немецких подводных лодок, напряжение вырастало многократно, и для некоторых оказывалось непереносимым. Но для Рида тихая заводь кодированных сообщений всегда была местом спокойствия, тем уголком войны, где исход битвы решался рациональным путем. Поток цифр, с которым они сражались каждый день, мог бы ввергнуть в отчаяние, заморочить, обмануть, но за ними стоял незыблемый порядок, который машины «Энигма» не могли перемолоть, как ни старались. А Рид, подобно древним грекам, никогда не боялся рационального.

Но здесь – здесь был хаос. Все животные силы, которые усилиями греков собрались в мифах: гарпии, фурии, горгоны и жрецы Вакха, атаковавшие его воображение, – все словно сорвались с цепи. Риду мнилось, что он во сне, и он вцепился в табличку, словно в талисман. Он был уверен – выпусти он табличку из рук, и в тот же миг вся стая набросится на него. И он бежал.

Первый нацелился длинным копьем Одиссей, порываясь
Насмерть сразить кабана. Но кабан, упредив Одиссея,
Выше колена ударил его и выхватил много
Мяса, ударивши сбоку клыком. Но кость уцелела.
В правое вепрю плечо копьем угодил он, метнувши,
И пронизало насквозь копье медноострое зверя.
С хрипом в пыль повалился кабан и с духом расстался.^[51]

Стихи стучали пульсом в его сердце. Он осознавал присутствие других людей вокруг – Гранта, Мьюра, кажется, Джексона, – они останавливались, чтобы перевести дух и выстрелить в преследователей, но сам Рид неуклонно двигался вперед. Он никогда не бегал так долго и так быстро. Ноги сделались словно студень. Когда лес перешел в каменистую поляну, заросшую кустарником, он попытался бежать еще быстрее, чтобы снова оказаться в безопасности под деревьями, но не смог.

Грант повернулся и сделал несколько выстрелов из «стэна». Ему все происходящее напоминало сказку с летальным исходом, когда приходится убегать по темным лесам от не имеющей формы злой сущности. Может быть, им следовало остановиться – в этом случае по крайней мере у них было бы меньше риска получить пулю в спину. Но лес тянулся вокруг них во все стороны, а преследователи, скорее всего, превосходили их количеством стволов. Да и общим количеством, пожалуй, тоже.

Он вышел на край открытого пространства, где, похоже, оползень стащил все деревья со склона. Впереди между валунами отчаянно петлял Рид. Грант дал в кусты короткую очередь. У преследователей будет время подумать, а у него самого – пересечь открытое место.

В ушах стучала кровь, но вообще это оказалось до странности тихое сражение. Звуки редких выстрелов тут же глохли в сырой тишине. Поэтому, хотя бомбардировщик летел высоко, шум его двигателей был слышен громко и четко. Грант, невзирая на опасность вокруг, посмотрел на небо.

Гроза прошла, и прохладный ветер растаскивал тучи. Грант уже видел голубые прогалины между серыми лохмотьями, в которых мелькнула серая тень, похожая не то на муху, не то на птицу. Пока Грант смотрел, тень разделилась на две. Одна половина понеслась к земле, а вторая как ни в чем не бывало продолжала плавный полет.

– Бежим!