Затерянный храм

Сначала перебираться с одного валуна на другой было легко. Но скоро большие камни сменились мелкими, которые выезжали из-под ноги, как только Грант наступал на них. Подъем превратился в соревнование, где надо было успеть подняться вверх раньше, чем осыпающаяся галька стащит тебя вниз. Потом и она осталась позади, приведя их к гладкой стене из красного камня, и Гранту пришлось схватиться за торчавший древесный корень, чтобы не уехать по склону холма к подножию. Справа от него качался конец веревки. Грант взялся за нее и полез, перебирая руками, потея и ругаясь, пока не перевалился через край утеса.

— Это вы с Пембертоном так лазили? — спросил он, тяжело дыша.

— Нет. Но он явно делал это один.

Грант встал на ноги, поднял руку, чтобы стряхнуть пыль с рубашки, и в изумлении замер. Они поднялись выше, чем он думал, и оказались на скалистом уступе чуть ли не на полпути к вершине тысячефутовых утесов. Нависнув над головой, они казались столь крутыми, что Грант не стал на них смотреть, опасаясь, как бы не закружилась голова. Извивавшаяся на дне ущелья зеленая полоска ползла к сияющему вдали морю. А прямо перед Грантом, там, где уступ упирался в бок скалы, по камню бежала темная трещина, достаточно широкая для того, чтобы туда можно было протиснуться человеку. Над ней в выдолбленной в скале нише помещалась каменная табличка, почти невидимая в тени.

Грант осторожно подобрался к табличке. Три тысячи лет стерли резьбу, и оставшаяся часть была лишь слабым отзвуком прежнего гордого замысла. Когти и клыки потеряли былую остроту, спуталась грива, истаяли напружиненные мышцы. Но даже в таком виде Грант сразу узнал его. Он вытащил из кармана и развернул помятый листок бумаги:

— Вот и твой летящий лев.

Марина покачала головой — Грант не понял, означает ли это восторг или возражение. Она взяла фонарь Пембертона и встряхнула его. Внутри брякнули застывшие капли старого парафина.

— Фитиля нет.

Из набедренного кармана она вытянула нож, открыла его и срезала тонкую полоску материи с рукава своей блузки. Свернув ее в пальцах, она заправила ленту в лампу. Грант протянул зажигалку:

— Дай я.

Почти невидимое в ярком солнечном свете пламя лизнуло хлопковый фитиль. Марина сделала шаг к трещине в скале, но Грант ее опередил. Он выдернул фонарь из ее рук и шагнул вперед, достав из кобуры «уэбли»:

— Я пойду первым.

Грант протиснулся в расселину. Ярдов через десять проход расширился. Грант замер, подняв лампу повыше, чтобы оградиться от неприятных неожиданностей, однако едва глаза привыкли к темноте, как в спину ему впился острый локоть, толкнув его вперед. Спотыкаясь, Грант влетел в помещение, размахивая лампой, чтобы не разбить ее об пол. Позади стояла Марина, и лицо ее было немного виноватым.

— Прости. Я не видела, что ты остановился.

— Хорошо, что здесь меня не ожидала бездонная пропасть.

Но у Гранта не было времени сердиться. Расселина вывела их в помещение, где стены все еще хранили следы медных резцов, тысячелетия назад вырезавших рисунки на камне. В дальнем конце виднелась каменная скамья, над которой в глубокой нише стояла перевернутая ваза. К скамье было прислонено сито в деревянной раме, а также лопатка, отвес, кисточка и еще кусочек обертки от шоколада. На скамье, расставленные, словно в музее, стояли в ряд какие-то статуэтки и небольшие предметы. Грант и Марина присели перед ними, может быть, так же, как много тысяч лет назад опускались перед этой скамьей на колени поклонявшиеся люди.

Марина подняла неглубокую чашу, вырезанную из красного камня:

— Это, наверное, какая-то разновидность светильника. — Ее тихий голос был исполнен благоговения.

Она осторожно поставила чашу на место и взяла другой предмет. Это оказалась раскрашенная статуэтка женщины с осиной талией, сборчатыми юбками и руками, расставленными, словно крылья. Фигурка была очень похожа на ангела. Правда, как заметил Грант, короткая блузка статуэтки была распахнута впереди, открывая груди, торчащие чуть ли не перпендикулярно телу.

— Прекрасные титьки, — заметил он.

Марина нахмурилась:

— Это фигурка минойской богини. Она была их главным божеством, источником плодородия и силы. Идолы такого типа встречаются довольно часто.

Грант склонился ниже, желая разглядеть фигурку.

— А что за извилистые линии у нее на руках?

— Это змеи.

Марина поднесла фигурку поближе к лампе. С близкого расстояния Грант увидел — извивающаяся змея ползла вверх от запястья через голые плечи и спускалась к другому запястью. Линии на торсе, которые он принял за кайму блузки, тоже оказались двумя змеями — одна свернулась вокруг грудей богини, а другая свисала с бедер между юбками.

— Опасная женщина, — едко произнесла Марина. — Ты бы с такой не справился.

— Меня богини не привлекают.

Марина поставила статуэтку на место и оглядела остальные предметы. В основном это были отдельные фрагменты, которые Пембертон рассортировал по типам — кусочки слоновой кости, полдесятка печаток с миниатюрной резьбой, два обоюдоострых топора и множество кучек керамики.