Затерянный мир. Отравленный пояс. Когда мир вскрикнул

— Курупури — это дух леса, нечто ужасное, злобное, чего следует всеми силами избегать. Никто не может толком описать, как он выглядит, но это слово вызывает трепет по всей Амазонке. И при этом все племена соглашаются относительно места, где живет Курупури. Оно обитает как раз в том направлении, откуда пришел американец. В той стороне явно находится что-то, вселяющее страх. Поэтому я решил выяснить, что это такое.

— И что же вы предприняли? — Все мое легкомыслие улетучилось. Этот крепкий мужчина вызывал уважение, а его рассказ буквально приковывал к себе внимание.

— Мне удалось преодолеть решительное сопротивление туземцев — сопротивление, запрещавшее им даже говорить на эту тему, — и путем логических убеждений и подарков, приправленных, должен признаться, также и угрозами применения силы, я смог заполучить двух проводников. После многочисленных приключений, которые я не стану здесь описывать, пройдя расстояние, которое я не стану здесь называть, в направлении, о котором я умолчу, мы наконец подошли к стране, которая не только никогда не была описана, но на самом деле ее даже никто никогда не посещал, за исключением моего несчастного предшественника. Не соблаговолите ли взглянуть на это?

И он протянул мне фотографию размером в половину стандартной фотопластинки.

— Плохое качество изображения объясняется тем, — сказал Челленджер, — что, возвращаясь вниз по реке, наша лодка перевернулась, а ящик, в котором лежали не проявленные пленки, разбился, со всеми вытекающими отсюда пагубными последствиями. Почти все снимки были полностью уничтожены — невосполнимая потеря. Эта фотография — одна из немногих, избежавших печальной участи. Данное обстоятельство также объясняет дефекты и недостатки изображения, которые вы, надеюсь, великодушно простите. Велись также разговоры о возможной подделке. Но сейчас я не в настроении спорить по этому поводу.

Фотография и вправду была очень бледной. Неблагожелательный критик мог бы без труда истолковать неясное изображение как угодно. На снимке был тусклый серый ландшафт, и по мере того как я постепенно начинал различать его детали, я понимал, что он представляет собой длинную линию невероятно высоких гор, похожих на громадный водопад, а на переднем плане была заросшая деревьями равнина.

— Мне кажется, что это напоминает место, нарисованное в записной книжке, — сказал я.

— Это и есть то самое место, — ответил профессор. — Я нашел здесь следы лагеря Мейпла Уайта. Посмотрите сюда.

Он показал мне более крупный план того же вида, хотя и эта фотография была сильно повреждена. Я смог ясно различить стоявший отдельно остроконечный утес с деревом на вершине, отделенный от основной скалы расселиной.

— Теперь я в этом не сомневаюсь.

— Что ж, кое-чего мы все-таки достигли, — заметил Челленджер. — Мы явно прогрессируем, не так ли? А теперь обратите внимание на верхушку этого скалистого утеса. Что вы там видите?

— Огромное дерево.

— А на дереве?

— Большую птицу, — ответил я.

Он подал мне увеличительное стекло.

— Ну да, — подтвердил я, рассматривая теперь увеличенное изображение, — на дереве сидит большая птица. И у нее, похоже, весьма приличный клюв. Я бы сказал, что это пеликан.

— Что ж, вас нельзя поздравить с отличным зрением, — скептически заявил профессор. — Это не пеликан, и, собственно, даже не птица. Возможно, вам будет интересно узнать, что мне все-таки удалось застрелить именно этот экземпляр. Это было единственным безусловным доказательством увиденного мной, которое я был в состоянии увезти с собой.

— Значит, оно у вас есть? — Наконец-то речь зашла о каком-то материальном подтверждении его слов.

— Оно у меня было. И, к великому сожалению, в числе многого прочего пропало во время той же аварии с лодкой, из-за которой пострадали мои фотографии. Я схватился за него, когда оно исчезало в завихрениях быстрого течения, и у меня в руке осталась только часть крыла. Выбравшись на берег, я потерял сознание, но, тем не менее, жалкий остаток моего грандиозного трофея сохранился, и сейчас я вам его продемонстрирую.

Из верхнего ящика стола профессор извлек то, что сначала показалось мне частью крыла громадной летучей мыши. Фрагмент был не менее двух футов в длину и представлял собой изогнутую кость с висевшей под ней кожистой перепонкой.

— Чудовищная летучая мышь! — вырвалось у меня.

— Ничего подобного, — сурово отрезал профессор. — Вращаясь в просвещенной, научной среде, я даже не представлял, что основополагающие принципы зоологии могут быть настолько плохо известны. Я допускаю, что вы можете не знать того элементарного факта из сравнительной анатомии, что крыло птицы представляет собой, по сути, предплечье, тогда как крыло летучей мыши состоит из трех удлиненных пальцев с перепонками между ними. В нашем случае данная кость определенно не является предплечьем; вы сами видите, что здесь на одиночной кости находится одиночная перепонка, и поэтому она никак не может принадлежать летучей мыши. Но если это не птица и не летучая мышь, тогда что же?

Мой небогатый запас познаний был исчерпан.