Затерянный мир; Отравленный пояс; Рассказы о профессоре Челленджере; Туманная земля

То, что мы увидели, было поистине пугающим. Вся нижняя часть шахты, казалось, тоже участвовала в том неистовом движении, которое мы заметили на дне; стены вздымались и пульсировали в такт обнаженной поверхности. Наконец это движение достигло отверстий, в которых были закреплены брусья, и стало ясно, что брусья вот-вот рухнут. Если же это произойдет, заостренный конец моего бура войдет в тело Земли, не дожидаясь электрического сигнала. Но прежде нам с Мелоуном надо выбраться наружу. Находиться на глубине восьми миль под землей, где в любой момент может произойти небывалый катаклизм, — это была жуткая перспектива. Мы бешено понеслись вверх.

Забудем ли мы хоть когда-нибудь этот кошмарный подъем? Лифты мчались с визгом и скрежетом, и все равно минуты казались часами. Добравшись до очередной пересадочной площадки, мы выскакивали, садились в новый подъемник, нажимали кнопку «Пуск» и летели дальше. Через решетчатую крышу клетей далеко виднелось маленькое пятнышко света — выхода из шахты. Пятнышко росло, пока не превратилось в большой круг, и тогда мы с облегчением увидели кирпичную кладку устья. Мы поднимались все выше и выше и наконец в безумном ликовании выпрыгнули из нашей тюрьмы, вновь ощутив под ногами мягкий зеленый покров. Но нужно было бежать. Не успели мы сделать и тридцати шагов, как где-то на огромной глубине мой железный дротик вонзился в нервный центр старушки Земли и великое мгновение наступило.

Что же произошло? Ни я, ни Мелоун не успели ничего сообразить, поскольку небывалой силы вихрь сбил нас с ног и мы покатились по траве, словно камни для керлинга[13] по ледяному полю. Тогда же до нашего слуха донесся самый страшный вопль, какой нам когда-либо довелось слышать. Найдется ли среди нас, очевидцев, хоть один, кто сможет описать этот вопль? Это был рев, в котором боль, гнев, угроза и оскорбленное величие Природы слились в ужасающий, пронзительный звук. Он длился минуту и был подобен слившимся воедино голосами тысячи сирен; парализовав всех присутствующих своей мощью, он пронесся по всему южному побережью, достиг берегов соседней Франции, перелетев через Ла-Манш, и в конце концов растаял в спокойном летнем воздухе. Ни один звук за всю историю человечества не мог бы сравниться с этим криком раненой Земли.

Потрясенные и оглушенные всем случившимся, мы с Мелоуном успели почувствовать удар и услышать звук, но об остальных событиях этого удивительного дня мы узнали из рассказов очевидцев.

Первым делом на поверхность вылетели клети подъемников, остальные механизмы, размещенные в нишах, остались на месте, но уж твердый пол клетей принял на себя всю силу подземного удара. Подобно тому, как ядра, заряженные в пушку, вылетают поочередно, одно за другим, все четырнадцать клетей взмыли в воздух и, описав величественную параболу, попадали вниз, причем одна из них где-то в море у Уортингской дамбы, а другая — в поле неподалеку от Чичестера. Очевидцы уверяли, что не видели ничего более удивительного, чем четырнадцать клетей, безмятежно парящих в небесной сини.

Затем настала очередь гейзера. В небо на две тысячи футов взметнулась невероятных размеров струя какой-то безобразной густой жидкости, по консистенции напоминающей деготь. Патрульный аэроплан, облетавший место действия, был сметен, как артобстрелом, и совершил вынужденную посадку, зарывшись в зловонную жижу. Возможно, эта немыслимая субстанция с едким тошнотворным запахом была кровью планеты. Однако профессор Дризингер, которого поддерживала вся Берлинская школа, полагает, что это защитная жидкость, подобно той, которую выбрасывает скунс, и служит она для того, чтобы оберегать матушку Землю от посяганий всяких там назойливых Челленджеров. Если это так, то главный виновник, восседавший на своем троне на холме, остался безнаказанным, в то время как многострадальные представители прессы, оказавшиеся на самой линии огня, до нитки вымокли под струей вонючего фонтана и потом в течение длительного времени стыдились показаться в приличном обществе. Зловонный дождь был отнесен ветром к югу и обрушился как раз на толпу горемык, столь долго и терпеливо ожидавших грандиозных событий на вершине холма. Несчастных случаев не было. Не было и разрушений, однако многие дома приобрели весьма устойчивый запах, а некоторые до сих пор хранят память об этом знаменательном событии.