Затерянный мир (сборник)

— Конечно мог бы. Когда я уходил из газеты, редактор отдела новостей показал мне телеграмму, в которой говорится о вспышке странной болезни среди туземцев Суматры. И еще в проливе Сунда разом погасли все маяки. По-вашему, это не может быть доказательством, что профессор Челленджер прав?

— Пора положить конец этому шарлатанству, — вскричал разъяренный Саммерли. — Да как вы не понимаете, что эфир — это универсальная материя и не изменит своих свойств, даже если мы согласимся с дикой гипотезой Челленджера. Эфир одинаков во всех частях мира. Или, может быть, вы считаете, что есть эфир Британский, а есть Суматранский? Тогда скажите об том. Прибавьте также, что есть эфир Кентский и Саррейский. Сообщите нам, какой эфир лучше. Или вы желаете убедить нас в том, что Суматранский эфир настолько опасен, что вызвал страшную эпидемию, в то время, как мы здесь, в Англии, совершенно не ощущаем его губительного воздействия, поскольку живем в нашем родном и безопасном эфире? Абсурд! Убедить в этом можно только легковерного невежду, но не меня. Кстати, лично я еще никогда не чувствовал себя так бодро, как сейчас. И ум мой, замечу вам, как никогда ясен и светел.

— Возможно, — согласился я. — Я, конечно, не ученый, хотя читал где-то, что знания предыдущего поколения последующим считаются белибердой. Но, полагаю, неразумно спорить о том, чего мы слишком мало знаем. А что касается свойств эфира, то на них могут оказать влияния и местные условия. Не исключено, что на Суматре сейчас идут процессы, которые здесь только зарождаются.

— Как я все это ненавижу, — воскликнул Саммерли. — «Может» «не может», «исключено» — «не исключено». Главное, что доказать вы ничего не можете, вот об этом и говорите. — Если бы да кабы, то во рту росли грибы. Да, сэр, я согласен с вами, грибы во рту расти могут, но никогда не растут. Все, хватит, я не вижу смысла спорить с вами. Челленджеру удалось набить вашу голову ерундой и вы, как и он, также неспособны слушать голос разума. Вижу, мне скорее удастся убедить железнодорожную платформу, чем вас.

— Должен заметить, профессор Саммерли, что с тех пор, как я имел счастье видеть вас, ваши манеры нисколько не улучшились, — ледяным голосом произнес лорд Джон.

— Знать не привыкла слушать правду, — горько улыбаясь, ответил Саммерли. — Я охотно понимаю вас. Довольно неприятно вдруг узнать, что титул не дает права считаться умным человеком.

— Послушайте, сэр, — голос лорда Джона стал злым и жестким, — ваш тон просто оскорбителен. Будь вы помоложе, я бы быстро показал вам, как нужно разговаривать с джентльменом.

Саммерли презрительно фыркнул и гордо вскинул голову, отчего его козлиная бородка мелко задрожала.

— А я, в отличии от вас, скажу вам и теперь — никогда, ни в молодости, ни в старости я не боялся и не боюсь говорить в глаза правду скудоумным снобам. Да, сэр, скудоумным снобам, потому что только они, эти индюки надутые, могут гордиться титулами, которые им выдумали их рабы и перед которыми трепещут лизоблюды-неучи.

Худое лицо лорда Джона еще больше заострилось, глаза его на мгновение сверкнули неистовой яростью. Однако, гигантским усилием воли лорд Джон подавил ее. Сложив на груди руки, он откинулся на спинку сиденья и с брезгливой усмешкой посмотрел на Саммерли. Для меня вся происшедшая сцена была невыносимо ужасной, отвратительной. Меня захлестывала волна воспоминаний о нашем путешествии. Как мы дружили, как помогали друг другу в те опасные и счастливые дни. Сколько нам довелось вытерпеть, мы прошли через лишения и трудности, но все-таки победили. И чем все закончилось? Злобной перепалкой и оскорблениями. Не в силах больше сдерживать своих чувств, в особенности разочарования, я и сам не заметил, как заплакал, заплакал громко, со всхлипами. Заметив, что мои товарищи удивленно разглядывают меня, я закрыл лицо руками.

— Не обращайте внимания, — залепетал я. — Сейчас пройдет. Только мне очень жаль.

— Мой милый мальчик, вы не совсем здоровы, — произнес лорд Джон с необыкновенной теплотой в голосе. — Я с самого начала понял, что вы немного не в себе.

— Вижу, что и ваши склонности, лорд Джон, тоже не сильно изменились, — заметил Саммерли, покачивая головой. — Ваше поведение в момент нашей встречи показались очень даже странным. Но только не растрачивайте нежность понапрасну, лорд Джон. Скажу вам как ученый — такая слезливость результат постоянного пьянства. Этот человек, несомненно, хронический алкоголик. Кстати, лорд Джон, не так давно я назвал вас индюком надутым. Признаю, что этот термин применительно к вам действительно, немного жестковат. Однако, он напомнил мне об одной моем маленьком достижении, не очень значительном, но довольно интересном. Как вы знаете, в научных кругах я слыву человеком прямым и даже суровым, но вам определенно неизвестно, что в некоторых детских приютах меня считают неплохим имитатором. Признаюсь, я добился неплохих успехов, подражая голосам домашних животных. Мне кажется, что я смогу несколько скрасить вам эту поездку. Хотите, я вам немного покукарекаю?