Затерянный мир (сборник)

— Что я предлагаю? Прежде всего, прикажу подать ланч, разумеется, — ответил Челленджер и ударил в гонг. Раздавшийся гул прокатился по дому. — Полагаю, что приближение космической катастрофы не сказалось на блестящих кулинарных способностях нашей кухарки. Надеюсь, что котлеты и омлет у нее получились такими же превосходными, как и всегда. Полагаю, что мы имеем право и на несколько бутылочек «шарцбергера» урожая девяносто шестого года. Совместными усилиями мы их, несомненно, одолеем. Согласитесь, что оставлять такое вино сейчас, — это непростительное расточительство, — профессор спрыгнул со стола, на котором сидел в продолжение всего разговора и откуда он провозгласил конец света. — Пойдемте, джентльмены, — сказал он, — чем меньше нам осталось времени, тем скорее мы должны начинать проводить его в скромных и благопристойных развлечениях.

Обед прошел на редкость весело. Конечно, полностью отделаться от невеселых мыслей мы не могли, кошмар создавшейся ситуации то и дело давал о себе знать. Последствия разыгравшихся событий будоражили наше воображение и только наши души, никогда не сталкивавшиеся со смертью, трепетали при ее приближении. Опасность и близость смерти для всех нас были знакомыми состояниями. Что же касается нашей гостеприимной миссис Челленджер, то она была совершенно спокойна. Сидя рядом с мужем, подбадриваемая его взглядами, она часто дотрагивалась своей маленькой ладошкой до его могучей руки, словно выражала согласие пройти с ним дорогу, которую уготовила для них Судьба. Впрочем, так думали и все мы. Будущего у нас не было, нам принадлежало только настоящее и мы проводили его весело и в хорошей компании. Профессор Челленджер оказался в очередной раз прав — сознание наше прояснилось. В продолжение обеда даже я сумел несколько раз уместно пошутить. Что ж говорить о самом профессоре. Он просто-таки блистал остроумием. Я никогда не наблюдал за Челленджером и только сейчас понял — это поистине ве-ликий человек, с могучим умом и пониманием, не знающим преград. Саммерли превзошел сам себя, профессору то и дело приходилось отбиваться от его язвительных насмешек. Думаю, никогда еще критика Саммерли не была такой продуманной и едкой. Лорд Джон и я хохотали, слушая пикировку Саммерли и Челленджера. Миссис Челленджер тоже заливисто смеялась, но как только философ начинал не на шутку распаляться, она еще сильнее прижимала ладошку к руке мужа, стараясь успокоить его. Такие волнующие темы, как жизнь и смерть, судьба и предназначенье человека — все они стали предметами спора в тот великий, незабываемый час. Значимость спора подчеркивалась и внешними обстоятельствами, каждого из нас вдруг охватывало странное возбуждение, сопровождавшееся легким покалыванием в груди. Это были признаки неумолимо приближающейся смерти, ядовитые волны, накатывая мягко и неторопливо, готовились унести нас в небытие. Раз я видел, как лорд Джон вдруг откинулся на спинку стула и закрыл ладонями глаза. Через какое-то время Саммерли внезапно потерял сознание, но тотчас пришел в себя. С каждым глотком воздуха мы втягивали в себя неведомую разрушительную силу, знали это и в то же время чувствовали необыкновенную ясность рассудка. Мозг уверенно и спокойно регистрировал малейшие изменения нашего со-стояния, говоря нам о плавном переходе из жизни к смерти. Вошел Остин, поставил на стол сигаретницы.

— Остин! — позвал его Челленджер.

— Да, сэр.

— Я хотел бы поблагодарить тебя за твою верную службу.

Легкая улыбка мелькнула на лице слуги.

— Не стоит, сэр, я всего лишь выполнял свои обязанности.

— Остин, сегодня я ожидаю конца света.

— В каком часу, сэр?

— Не знаю точно, Остин. Наверное, вечером.

— Очень хорошо, сэр.

Немногословный Остин поклонился и вышел из комнаты. Челленджер прикурил сигарету, придвинулся к жене и накрыл ее ладонь своей.

— Тебе уже известно, что нас ждет, дорогая, — сказал Челленджер. — Моим друзьям я тоже все объяснил. Ты не боишься, любовь моя?

— Ты же говорил, что боли не будет. Мы ничего не почувствуем, да?

— Не больше, чем под общим наркозом у дантиста. Всякий раз, когда он усыплял тебя газом, ты практически умирала.

— Ну, тогда это будет даже приятно.