Затерянный остров

Недалеко от плоской скалы, на которой лежали припасы, обнаружилась неглубокая пещера, полузасыпанная песком и ракушками. Когда-то сюда доходил прибой, но, видимо, очень давно. Туда компаньоны и отнесли драгоценный бочонок с водой, консервы и другие пожитки, а потом сели у входа. Уильям с коммандером закурили, Рамсботтом грыз галету.

— Всего час-другой назад, — начал Уильям, — мы ожесточенно спорили, что делать с рудой и полученным из нее радием. А теперь…

— Теперь совсем другая ситуация, не сравнивайте, — вмешался коммандер.

— Да, мы немного раскисли, — признал Рамсботтом. — У нас у всех одна общая беда — мы не видим своего счастья. Нам вечно мало. Но дайте мне только выбраться отсюда, я из дома и шагу не сделаю. Если захотите повидать Джонни Рамсботтома, приезжайте сами. Буду сидеть в плетеном кресле, упиваясь запахом томящегося в духовке жаркого, и читать книги о приключениях. С этой секунды я диванный путешественник. И между прочим, это гораздо познавательнее. Я куда больше узнал о мире из книг и фильмов, чем из нашей экспедиции.

— Ничего, Рамсботтом, сейчас наверстаете, — пообещал коммандер, с мрачным видом взглянув на небо. — Грядет настоящая тропическая буря.

4

Стояло ясное, лучезарное утро. Вчерашний день, второй на этом острове, отличался от первого только тем, что буря двигалась в обратном направлении. Сейчас же совершенно очистившееся небо напоминало голубой бархат, море искрилось. Песок вокруг пещеры сиял, словно россыпь бриллиантов. Уильям чувствовал себя лучше, чем накануне — в бесконечно унылый день, который скрасил только второй визит к урановой руде. Поутру, когда закончилась буря, компаньоны, разбитые, измученные и злые, выбрались из своего тесного убежища. Если бы коммандер, оправившись быстрее других, не взял руководство на себя и не попытался приободрить товарищей, все бы перессорились либо полдня обходили друг друга стороной. Теперь же им полегчало, хотя выглядели они как настоящие жертвы кораблекрушения — щетина на щеках, тонкая хлопковая одежда истрепалась в неравном бою с ветром, колючками, шипами и острыми, словно бритва, краями скал. Завтракая галетами и мясными консервами, они убеждали друг друга, что шхуна вот-вот за ними вернется. Море подмигивало, будто нарочно сговорилось с бурей развлечь скучающих туристов небольшим двухдневным приключением.

— Кто бы мог подумать, — проговорил Рамсботтом, когда все трое вытянулись на песке, а Уильям с коммандером закурили трубки, — глядя на наши туфли, что в них ходит без пяти минут миллионер. Никогда еще не видел таких изношенных.

Парусиновые туфли на кожаной подошве действительно пришли в ужасающее состояние и разваливались на глазах.

— Вот хохма будет, если как раз теперь, когда мы нашли наконец сокровище, шхуна не вернется и мы погибнем тут от голода. И никто так и не узнает про руду.

— Нужно что-то придумать, — нахмурился коммандер. — Оставить сообщение, оповестить людей о нашей находке. Рано или поздно какой-нибудь корабль сюда зайдет. Но заранее бояться не нужно. Вероятность, что Петерсон лишится шхуны, крайне мала: за ним как за шкипером водится один-единственный недостаток — чрезмерная осторожность. Так что он скоро будет здесь. Он ведь не хуже нас представляет, каково тут сидеть.

— А чем займемся в ожидании?

— Предлагаю отправиться на разведку, — подал идею коммандер. — Чем выше заберемся, тем раньше увидим шхуну. Рамсботтом же, если хочет, может остаться здесь — вдруг Петерсон прибудет раньше, чем мы спустимся обратно. Как вы, Рамсботтом, не против?

— Абсолютно нет, коммандер, — воодушевленно поддержал предложение Рамсботтом. — Полежу тут в тишине и покое, поразмыслю. Хочу во всех подробностях представить обед, который закажу в «Симпсоне», как только попаду в Лондон.

— Здоровая пища? — подмигнул Уильям.

— Самая здоровая, — с важным видом подтвердил Рамсботтом. — Согласитесь, нам бы сейчас не помешала. Никаких больше устриц, никакой рыбы — даже дуврскую камбалу в рот не возьму, отныне только сухопутная еда. Море с его морскими гадами мне теперь хуже горькой редьки. С тех самых пор, как мы ввязались в это дело, кругом одно сплошное море, даже во рту солоно. Нет уж, подайте мне большую тарелку томатного супа — а можно горохового или из бычьих хвостов. Потом сочное, мясистое седло барашка с печеным картофелем и репой или толстый ромштекс с жареной картошкой. Пойдет и бифштекс с кровью и на гарнир йоркширский пудинг, печеный картофель и цветную капусту, либо, если случится оказия, то утку-эйлсберийку с молодой картошечкой и зеленым горошком. На сладкое крыжовенный пирог со сливками или щедрый ломоть сливового пудинга с капелькой рома, а можно и орехово-изюмную корзинку, политую теплым бренди. Ну, и на закуску гренки с сыром и пару кусочков зрелого стилтона с крекерами. На аперитив — бристольский сливочный херес, а на посошок — приличный портвейн типа «Уор» или «Кокберн»… Вот что я вам скажу, ребята: будете в Лондоне, я вас непременно отведу в «Симпсон», и там мы знатно пообедаем.

— От ваших рассказов у меня уже слюна потекла, — улыбнулся коммандер.