Затерянный остров (ЛП)

Гидеон уставился на преподношение. Это был некий высушенный корень, или, возможно, гриб, с невыносимо омерзительным запахом — сочетание потных ног и горького миндаля.

Несколько туземцев отступили на песок, которым был выстлан пол вокруг алтаря, и сели, скрестив ноги. Шаман снова вернул каменную крышку на место, а оставшиеся принесли дрова из поленницы в углу пещеры и сложили костер. Когда это было сделано, шаман поджег его своим факелом, и пламя, быстро разгоревшись, наполнило пещеру мерцающими бликами.

Теперь, при свете огня, Гидеон мог разглядеть окружающую обстановку еще более ясно. Алтарь оказался красиво отполирован — блестел, как черное эбеновое дерево, а изображение существа позади него изобиловало вызывающими тревогу деталями, несмотря на достаточно грубую, геометрическую природу дизайна.

Один мужчина обошел всех и поставил перед каждым полированный плоский камень, на который водрузил ступку и пестик, вырезанные из базальта, вместе с каменной чашей, наполненной водой. Шаман занял позицию во главе круга, сев на небольшой каменный постамент, и поднял свой инвентарь, словно благословляя его. Остальные присутствующие последовали его примеру, и Гидеон тоже не стал от них отставать.

Затем верховный шаман плеснул немного воды в ступку, раскрошил в нее свой кусок корня и начал измельчать его пестиком, продолжая поддерживать ритмичный напев. Другие сделали то же самое, и Гидеон наравне с ними, истирая и кромсая, стал готовить странное месиво. Неприятный запах усугубился стократно.

Когда грибовидный корень полностью превратился в своего рода кашу, шаман поднес каменную чашу к губам и сделал большой глоток. Остальные повторили за ним, и Гидеон, лишь немного замешкавшись, последовал их примеру. На вкус питье оказалось отвратительным, и он с трудом смог его проглотить. Был ли это тот самый, настоящий лотос? Тот, что они дали Эми на материке, казался едва ли бледным подобием этого сильно пахнущего корня.

Песнопение усилилось, казалось, достигнув крещендо. Гидеон задавался вопросом, какое влияние окажет смесь. На ум приходили ужасные сценарии из книг Карлоса Кастанеды[62]. Но он быстро успокоил себя доводом, что снадобье приняли все, так что, по крайней мере, оно уж точно его не убьет. Во времена бурной молодости у него был весьма обширный опыт общения с наркотиками, и сейчас он решил, что все, что его не убьет, сделает его сильнее. Гидеон был убежден, что принимает участие в церемонии благодарения богов. В конце концов, другого и быть не могло.

Через несколько минут на него нахлынуло невероятно странное ощущение — сказочное чувство покоя и благополучия. Незримое сияние, которое стало исходить от него и окружило подобно облаку, постепенно становилось все плотнее, пока Гидеон не почувствовал словно его запеленали и закутали в кокон, и он как будто снова превратился в младенца и оказался на руках своей матери. Он никогда раньше не чувствовал такого спокойствия, такого умиротворения. Случилось еще кое-что странное. Хотя он обычно и не зацикливался на своих проблемах — ужасное детство, убийство отца, одиночество, смертельная болезнь — тем не менее, он все время нес их невидимое бремя. Но теперь, когда наркотик подействовал, это бремя покинуло его. Гидеон позабыл — или, вернее, перестал беспокоиться — о тех вещах, которые омрачали его жизнь. Без этого бремени, он почувствовал себя свободным и пребывал в таком мире и покое с самим собой, в котором он никогда раньше не был. Это позволило отбросить все — его детство, его давно ушедших отца и мать, его хижину в горах Нью-Мексико — все это исчезло, растворилось в сияющем море небытия, и время для него, казалось, тоже полностью остановилось…

45

Пение то становилось громче, то затихало, напоминая каденцию волн моря. Гидеон лежал на песке. Он чувствовал себя полным сил и жизненной энергии. На стенах пещеры плясали блики огня, превращая их в блестящую чешую какой-то мифической рыбы. Песок казался роскошно мягким, когда он проводил по нему рукой, лениво сжимал и ощущал легкую щекотку, когда тот ссыпался между пальцами. Богатый запах камня и песка, дополненный ароматом древесного дыма, дарил ему ощущение уюта. Потрескивание дров в костре наполняло его успокаивающим чувством тепла и уверенности. А самым приятным было ощущение того, как тепло проникало в каждую клеточку его тела и согревало кости: и это было настоящее тепло — тепло самой жизни.

Пока он лежал в состоянии эйфории, он видел, как вокруг него поднимаются люди и блаженно улыбаются, как и он сам. Но у них, казалось, была какая-то цель. Что ж, пусть так, они ведь его замечательные друзья! Они подошли к нему, и он почувствовал, как его поднимают. Их крепкие руки понесли его куда-то вглубь пещеры.

Тепло постепенно исчезло, да и сам огонь пропал из виду, но Гидеону было все равно: он знал, что ему будет хорошо, что бы с ним ни делали. По мере продвижения он ощутил на своих руках и ногах липкую влагу. Их путь освещался одним единственным факелом.