Затерянный остров (ЛП)

На следующее утро Циклоп где-то раздобыл детеныша броненосца. Он поджарил его вверх ногами над огнем, а затем мастерски, словно хирург, разделал тушку своим кремниевым ножом, после чего молча раздал каждому по порции. Гидеон заметил, что самый большой и сочный кусок он припас для Амико, и его теория, высказанная накануне, уже не казалась такой абсурдной.

Гидеон наблюдал, как Циклоп ел. Его никак нельзя было назвать утонченным — он заталкивал истекающие жиром куски мяса в рот длинными пальцами и старательно пережевывал их своими большими желтыми зубами, хрустя костями, обсасывая их и бесцеремонно выплевывая. Но было в его манере есть что-то неуловимо человеческое. К примеру, раздача пищи. Эта черта определенно была присуща людям. Да, воистину, это странное уродливое существо на определенном уровне все-таки было человеком, а не просто умной обезьяной. Гидеон чувствовал свою ответственность за это создание и с удивлением отмечал, что испытывает к нему какую-то странную привязанность. Это существо не имело ни малейшего понятия, что за мир простирается за пределами его острова, и не могло представить себе, что случится, если этот мир когда-либо узнает о его существовании. Но оно знало достаточно, чтобы опасаться своих незваных гостей.

Амико тоже сидела молча, но взгляд ее выражал беспокойство.

Они проглотили броненосца без разговоров. Когда трапеза была окончена, Циклоп поднялся и с урчанием махнул рукой, давая понять своим гостям, что они должны следовать за ним. На этот раз его намерение оказалось недвусмысленным.

Напарники покинули пещеру вслед за ним и почувствовали на себе свет утреннего солнца. Циклоп повлек их по одной из главных троп острова, снова поражая тишиной своего передвижения и удивительной скоростью. Гидеон чувствовал себя немного лучше — его ребра почти полностью исцелились благодаря чудодейственному эффекту лотоса.

Тропа разветвлялась несколько раз, и Циклоп выбирал то одно, то другое ответвление, целенаправленно ведя их вперед. Вскоре они оказались на краю скалы, откуда открывался совершенно волшебный вид на море. Циклоп едва ли остановился, прежде чем шагнуть за край обрыва…

Гидеон ахнул и перегнулся через край, и лишь тогда увидел, что, на самом деле, там был скрытый спуск, идущий по трещине в скале. Циклоп двигался по нему уверенно и быстро, хотя тропа была настолько крутой, что ее почти что можно было назвать лестницей из застывшей лавы. Гидеон последовал за Циклопом, стараясь не отстать от него. Амико держалась чуть позади. Гидеон быстро спускался, отгоняя от себя мысли о головокружительной высоте, с которой он мог сорваться от любого неосторожного движения.

Узкая тропа вилась между уступами лавы, провалами, свесами и крутыми камнепадами. Создавалось впечатление, что это был очень старый путь — сильно исхоженный и потрепанный. Края лавовой породы были отполированы до гладкости шагавшими здесь когда-то ступнями. После того, как спуск завершился — он составил примерно двести футов — тропа сделала крутой поворот и проследовала через узкий овраг, после чего привела их к небольшому неприметному отверстию в скале.

Почти сразу проход увлек своих гостей в большой туннель — по-видимому, это была старая лавовая трубка, ведущая в самый центр острова. Пол представлял собой сплошную каменную плиту, центральная часть которой сверкала и переливалась, словно много веков ее полировало огромное количество ног.

Гидеон переглянулся с Амико, но ничего не сказал.

Когда свет от входа стал тускнеть, туннель привел их в большую куполообразную пещеру, крыша которой маячила примерно в ста футах над головами. Здесь Циклоп остановился.

В дальнем конце пещеры располагалась грубая каменная дверь, сделанная из лавовых камней, установленных и уложенных определенным образом — с формованным блоком, образующим перемычку. Из-за двери лился таинственный бледный свет. Теперь Циклоп зашагал вперед, ступая, как показалось Гидеону, с небольшой нерешительностью — или, возможно, почтением.

Они вошли в дверь и оказались в пещере — еще большей, чем предыдущая. Гидеон в изумлении замер. Позади себя он услышал громкий возглас Амико. Стены пещеры были инкрустированы кристаллами — целыми скоплениями и россыпями молочно-белых камней величиной в четыре-пять футов. Луч солнечного света проникал внутрь через узкое отверстие в потолке, попадал на матрицу кристаллов на одной из стен и, преломляясь, распространялся по всей пещере мягким эфирным светом. Пол был покрыт чистым белым песком. Дальняя стена из лавы, отполированная до гладкого состояния, была украшена рисунками, похожими на петроглифы. На них были изображены животные, какие-то спирали, значки солнца и луны и геометрические люди.

Гидеон посмотрел на Амико и увидел в ее глазах изумление, являвшееся отражением его собственного. Никто не произносил ни слова: этот… собор — а именно так, судя по атмосфере, можно было назвать это место — немного приглушал звуки, а вкрадчивые движения Циклопа, казалось, призывали всех к молчанию.