Затерянный остров

— Это ничего не меняет. С таким же успехом вы могли бы писать ее и дома. Вы не ради книги сюда приехали, а ради своего глубоко романтического склада. Что же касается объективного взгляда без иллюзий, то вы не объективнее меня, а может, даже менее объективны.

Минут пять они беззлобно спорили на эту тему, но, разумеется, каждый остался при своем.

— Хорошо, Халберри, — сдался наконец Уильям, — ответьте мне, положа руку на сердце, вам здесь нравится?

— Нет. Не особенно. Но здесь ничуть не хуже, чем где бы то ни было еще. И это не позерство, я попросту констатирую факт. Если бы здесь чаще находилось с кем поговорить, я точно поставил бы этот остров выше всех остальных мест на свете. А так мне просто довольно неплохо. Я не прочь завести здесь семью — это, конечно, против всяких правил, но такова жизнь. Да, по хозяйству мне помогает очень симпатичная, здоровая, работящая и вполне очаровательная островитянка.

— Это уже интересно. И как, вы испытываете к ней какие-то чувства?

— Похоже, что да. Сам не ожидал. Я никогда особенно не жаловал женщин, так что подобное испытываю впервые. Она большая умница, хотя и не особенно умна, без единой собственной идеи в голове, зато у меня их избыток. У большинства моих знакомых, наоборот, эрудиции через край, а смекалки нет, идей много, а здравого смысла ноль, так что она вносит приятное разнообразие. Иногда ко мне даже возвращается животная вера в жизнь. Стало быть, немецкого словаря у вас не найдется?

— Нет, к сожалению. Но может, еще чем-нибудь могу быть полезен?

— Вряд ли. Впрочем, если хотите, можете остаться тут, со мной. С вами приятно поговорить. Оставайтесь, поживите несколько месяцев.

— Увы, не получится. Мы, признаться честно, не просто ради удовольствия тут, а по делу — что-то вроде поиска сокровищ.

— Ну и глупо. Гораздо разумнее было бы остаться здесь и беседовать сколько душе угодно. Ваше сокровище окажется на поверку сущей ерундой, да и маловероятно, что вы его отыщете — обычно никто ничего не находит. Тем не менее приятно было познакомиться с представителем братского вымирающего народа — я-то себя уже причисляю к маркизианам. Иногда любопытно даже, какой исчезнет с лица земли раньше. Ну что же, прощайте, Дерсли.

Когда шхуна уже отчаливала, в небольшой группке машущих и кричащих туземцев вдруг возникла долговязая фигура.

— Это тот англичанин, про которого нам говорили? — поинтересовался Рамсботтом.

Уильям подтвердил догадку и поделился выдержками из беседы с Халберри.

— Надеюсь, тут он и останется! — возмущенно фыркнул коммандер. — Не терплю таких. За подобные разговоры нужно головы отрывать. Слишком много нытиков сейчас в Англии развелось, только панику разводят. Пусть сидит тут, пока не обретет веру в жизнь.

— Но ведь к тому он и стремится, — возразил Уильям.

— Тогда почему не обретает?

— Ну, коммандер, — урезонил его Рамсботтом. — Легче сказать, чем сделать. А вы никак не поймете.

— Значит, нечего ему прозябать здесь, — отрезал коммандер. — Нечего бежать от жизни. Пусть идет и исполняет свой долг. Вот в чем беда с этими молодыми интеллигентами — никакого чувства долга, никаких обязательств. Только умы смущают. Даже здешние вымирающие туземцы мне куда милее, чем такие типы. Да и вы, Дерсли, простите за откровенность, в чем-то с ним одного поля ягоды.

— Прощаю, коммандер, — ответил Уильям, любуясь мрачным величием острова, который высился за кормой в своей короне из зубчатых пиков и темно-зеленой мантии лесов. — Говорите что хотите. Я так запутался в себе, уже и не знаю, какого я поля ягода, поэтому возражать не буду.

— Мой совет, сынок: хватит копаться в себе, — вмешался Рамсботтом. — Я давно перестал, и с тех пор мне живется куда веселее. Теперь могу и удивить себя, и побаловать. Ну что, это уже последний из безумных островов или будут еще, прежде чем мы наконец отправимся на поиски нашего незнамо чего?

— Еще один, кажется, — ответил коммандер. — А потом прямым курсом на Затерянный.

— Если никакой больше гром не грянет. Ради Бога, коммандер, — взмолился Рамсботтом, — приглядывайте за капитаном, второго поворота назад я не выдержу. На этот раз, друзья, осечки быть не должно.

7