Затерянный в сорок первом

А вот это правильно. Многие бойцы пытались стрелять вслед противнику стоя. Уже практически в темноте, из тяжелой винтовки да с дрожащими от адреналина руками, попасть даже в теории невозможно, только если случайно. Зато пулеметчикам в связи с тяжестью их оружия пришлось сразу залечь. Так что с вероятностью в девяносто девять процентов враг если и нес потери, кроме минометного обстрела, то от их огня.

На мой взгляд, в бега ударилось больше полусотни вражеских солдат. До леса добегут не меньше половины, а скорее больше. Эх, не догадался пару десятков лыжников оставить в засаде, почти всех на фланги отправил. Стрелять из автомата вслед бегунам смысла уже нет, фиг попаду. А ведь десяток пар лыж за спиной остались, это те, кто колонне тропу пробивал.

– Автоматчики, – кричу во всю глотку, пытаясь переорать звуки пальбы. – Назад, искать лыжи.

Несколько человек, также понявших, что для их оружия дальность уже слишком большая, переминались на месте, не зная, что предпринять. Теперь и у них появилась цель. Один, другой, а затем третий продублировали мою команду, но я этого уже не видел – бежал назад.

Лыжи я искал минут пять, пару раз просто не успевал их схватить, как у меня уводили их из-под носа более ушлые. Никакого почтения к командиру. Пока бродил в поисках, наткнулся на два бездыханных тела, оба с ранениями в голову, а еще нескольким санитары, оказывается, есть у нас и такие, оказывали помощь. Пулеметно-ружейный и минометный обстрел уже закончились, когда вдали, куда утекли немцы, опять раздалась пальба. Так как от нашей засады преследование еще не началось, то с большой вероятностью это «обходчики». Может, и добьют, но немцев ушло больно много. Если организуются, то вполне смогут отбиться.

Когда вышел на дорогу, увидел, как довольно большой отряд, в темноте разобрать сложно, но явно не меньше, чем в полсотни человек, уже покрыл больше половины расстояния до леса, где скрылся враг. А вот и лыжники пошли. Тяжело идут, хоть и быстрее, чем просто пешие.

На дороге уже шла зачистка. Раненых опять будут добивать. Не то чтобы я жалел врага и не то чтобы думал, что ко мне или моим бойцам фашисты отнеслись бы по-другому, но что-то в этом было неправильное.

А вот и капитан со своими артиллеристами. Проскакали мимо в сторону боя. Санки у них знатные, правда, только двое – на одних большой миномет, на других ящики боеприпасов, да и то не все, часть ящиков и малые минометы на руках тянут. Вряд ли им вся их артиллерия уже понадобится, но это их дело, тут влезать со своим непрофессиональным мнением не стоит.

Подожженному грузовику разгореться не дали и уже вовсю закидывали снегом. Из броневичка вытаскивали тела экипажа, оказалось, сделать это не так просто, как выбросить трупы из автомобилей, потому там собралось человек пять-шесть. На всей остальной дороге также царила деловая суета – снимали с убитых обмундирование и снаряжение, откидывая обнаженные трупы в сторону. Пара машин так и стояла с работающими движками, частично съехав с дороги. Заметил старшину, но тот был дюже занят. Ладно, у меня тоже есть дело – командир второго взвода первой роты уже строил своих бойцов. С лопатами.

– Ефимчук, выдвигаетесь быстрее.

Их дело организовать мало-мальски удобный съезд с дороги – здесь метрах в трехстах была довольно приличная просека пробита, но совсем к шоссе она не подходила, потому пару канав в снегу к ней пробить придется, да и по самой просеке колею прочистить. Особый геморрой будет с бронеавтомобилем, ну да ничего, хоть на руках но вытащим.

Утром чуть не падал от усталости, да и на остальных смотреть было страшно. Вымотались хуже бурлаков. Три сотни человек тянули и толкали восемь автомобилей и нелегкий стальной гроб по заснеженному лесу, а снега уже было выше колен. Тяжелое, налитое водой серо-бурое от вылетающей из-под колес грязи месиво. Но утащили. Кто бы мне еще сказал зачем? Ладно, там разберемся. Еще почти до обеда ходил, как зомби, и мешал людям работать. Не стал дожидаться, пока пошлют, зашел в землянку, прилег и вырубился.

В себя пришел только к вечеру, но все одно голова была тяжелая, и что-то в ней гулко шумело. Проснулся от ощущения, что на меня смотрят. Точно, сидит, гляделки свои большущие на меня наставила и молчит.

– Маш, случилось чего?

– Нет, просто я ужин уже третий раз разогреваю.

– Тогда давай, чего ему стынуть.

Каша оказалась недосолена, но мяса на этот раз было богато.

– С общего котла?

– Да.

– А чего мяса так много?

– Леонид Михайлович распорядился двойную боевую норму выдать. Завтрака с обедом все одно ж не было.

Точно, какие-то сухари мы ночью жевали, а потом я сразу спать завалился. Нефедов предлагал в бурлаки всех согнать, но тут я настоял, чтобы четверть бойцов оставить в резерве – службу нести.

– Спасибо.

– Вот чай еще.

– Хорошо, иди.

– Я могу еще посидеть, у меня сегодня работы больше нет. Вот еще сахар.

– Что, тоже двойная норма?

– Ага.

– Врешь, твой, небось.

– Это… нет, ну то есть да… но вам надо…

– Обойдусь. Сама съешь или брату отдай, если раздобреть на наших харчах боишься.

– Тут раздобреешь, как же…