Затерянный в сорок первом

Полезли они не быстро – катастрофа, устроенная нами, оказалась тяжелым испытанием для хрупких человеческих организмов. Пока Веденеев следил за эвакуацией десанта, сам пошел вести переговоры с командой бронепоезда. Из четырех вагонов только три были полностью бронированы, четвертый имел только половину крыши. Во второй половине вагона ее не было – там смонтировали зенитную огневую точку, состоящую из трех пулеметов с максимовскими казенниками, на крайнем видно было клеймо тульского оружейного завода, но со стволами воздушного охлаждения. Здесь же недалеко лежали два немца. Один повизгивал, свернувшись в клубок, второй не подавал признаков жизни. Что интересно, ленты у пулеметов были не холщовые, а металлические. Они свисали из лентоприемников, а также валялись вокруг в огромном количестве вперемешку с зелеными деревянными то ли коробками, то ли ящиками.

Переговоры с запершимися внутри вагонов немцами были более продолжительными и менее конструктивными. В один из вагонов через амбразуру пришлось даже влить пару литров бензина и поджечь, прежде чем нам было продемонстрировано гостеприимство. Все это заняло больше получаса, после чего на вытоптанном поле, возле насыпи кое-как выстроились четырнадцать солдат и офицеров врага. Еще чуть больше двух десятков лежали в стороне. Даже в группе, что держалась на ногах, не меньше половины имели тяжелые травмы, в том числе и переломы. С лежачими, соответственно, еще хуже. И это из восьми десятков в общей сложности, что составляли десант и команду поезда.

Со стороны реки как раз приближался наш транспорт – девять саней, запряженных лошадками, практически вся наша тягловая сила на данный момент, если не считать еще двух, что отдали артиллеристам под «сорокапятки». Н-да, куда мы теперь будем грузить все то добро, что нам досталось? Тут одних трехдюймовых снарядов под пять сотен, считай. Два десятка пулеметов, под полсотни тысяч патронов, да и прочего добра до черта, в том числе личное оружие пленных и погибших. Нет, не утащим.

– Старшина, как все грузить будем?

– Сам голову ломаю. Может, этих привлечь? – Кошка махнул в сторону пленных. – Хотя и с ними тоже труба, половина еле стоят.

– Этих, разумеется, привлечем, – пришлось переходить снова на немецкий. – Кто может нести груз, оставаться на месте, остальным отойти к раненым.

Кажется, те поняли, чем грозит такое разделение. Совсем молодой парень, баюкающий прижатую к телу левую руку, скорчил физиономию, что стало понятно – заплачет, и шагнул вперед.

– Хальт! – боец, стоявший в охранении, вскинул автомат.

– Товарищи, – еще один латыш, – не убивайте. – Бухнулся на колени и пополз в нашу со старшиной сторону. – У меня мамка одна осталась, сестренки две…

Бах! Выстрел уронил его вперед, размозжив затылок.

– Сволочь ты, комиссар, надо было тебя убить.

Этот голос я узнал.

– Видишь, как получилось. Нас убить сложно, мы не еврейские бабы, дети и старики. Тех-то сколько перебил?

– Достаточно.

– Пришло время отвечать. Груз нести сможешь или время твое полностью уже вышло?

– Смогу.

– Значит, сдохнешь завтра. Старшина, пора.

Кроме патронов и снарядов в бронепоезде нашлось множество интересных вещей, жаль, не все эти интересные вещи пережили катастрофу. Обе рации были в труху, что не скажешь о телефонных аппаратах: эти выжили все. Нашли массу инструмента, был даже станок, но отвернуть его от пола можно было, хоть крепления здорово перекосило, а вот возможности утащить уже не было. Пришлось прописать ему пару ударов кувалдой. Полезным приобретением было несколько бочек топлива для внутренней электростанции, также не обойденной вниманием кувалды. Его мы увозить не собирались, оно будет здесь гореть. Сняли все уцелевшие оптические приборы, их оказалось немало, в том числе и орудийные прицелы. Замки с пушек тоже сняли, авось пригодятся. Подарком были полсотни килограммов взрывчатки и взрыватели.

Так как снарядов было все равно много, то часть пустили на подготовку подрыва второй колеи. Хотя минировали только один рельс, но та колея, по которой шел поезд, была приведена в негодность на длине не меньше двухсот метров – вторую нитку рельсов вместе со шпалами просто разметало по округе.

Потрошение состава заняло больше часа, но попыток сорвать нам мероприятие даже не намечалось, по крайней мере, мы не заметили. Взрыв прозвучал, когда отошли метров на триста. Кроме взлетевшего на воздух полотна железной дороги, не были обойдены вниманием остатки бронепоезда. Над каждым из четырех броневагонов взметнулся столб огня – хоть двери и позакрывали, но ударная волна от огненных фугасов, в качестве которых приспособили бочки с топливом, ненавязчиво распахнула их снова. Паровоз же окутался облаком пара. Хотя с момента крушения прошло почти два часа, топка продолжала греть воду, и теперь выбравшийся на свободу кипяток жадно пожирал снег.

Нагрузились под завязку, налегке шли только дозоры. Ближе к реке в колонну влились и артиллеристы во главе с Нефедовым. Перераспределить нагрузку за счет них удалось только частично – весь боекомплект они везли обратно неизрасходованным.