Затерявшийся. Дилогия (СИ)

Подарков оказалась уйма, ведь кроме бойцов из нашего лагеря присутствовали представители и из трёх других, по прибытии сравненных Тихвинским с мулами, до того тяжело оказались нагружены. Чего здесь только не было, по большей части красноармейцы передарили молодым, всякие мелочи, что достались им из немецких рождественских посылок. По крайней мере, обилие синих коробочек с кремом, что виднелись в куче свёртков и узелков, громоздившихся на специально выделенном для подарков столе, говорили именно об этом.

Как уже говорил, общего стола не было, после торжественного построения празднование разбилось на несколько обособленных посиделок, меж коими происходило интенсивное бурление и перемещение личного состава. Возможно, не все периодически меняли местоположение, но молодым и командирам, пришлось погулять. Слава Кошке, спиртного было выдано бойцам в обрез, только чтобы обозначить неординарность проводимого мероприятия, но и так пришлось выпить прилично. А ведь только пригубливал. Уж больно много было желающих сказать тост и поздравить молодожёнов. Да, сильно стосковался народ по нормальной жизни, раз такое нередкое, пусть и неординарное событие, как свадьба, воспринималось с огромным воодушевлением.

На фоне праздника, не особо хорошо выглядело положение с медициной. Особенно со здоровьем детей. Слава нашему доктору-ветеринару многие пошли на поправку, но положение двух девочек и одного пацанёнка, совсем мелкого, выглядящего лет чуть ли не на десять лет, хотя по его словам ему было тринадцать. У этих троих дела шли совсем не лучшим образом – подозревалось крупозное воспаление лёгких. В наших условиях, да на самом деле в любых других, это было чрезвычайно опасно.

Хорошо, что никто ещё не впал в бессознательное состояние. Дети очень страдали – температура была под сорок, спасались считай почти исключительно спиртовыми компрессами, естественно не забывая и все прочие, как народные так и научные медицинские методы. Но всё это помогало очень плохо.

Ребята лежали в отдельном закутке. Похоже, у них не было сил даже кашлять, только хрипло негромко с перерывами дышали. Присел около топчана, где на слежавшемся набитым сеном матрасе, пропитанным запахом пота и алкоголя, лежала темноволосая девочка. Мокрые волосы облепили обтянутый пергаментом влажной кожи, под которой казалось не сохранилось не малейшей толики мяса и жира, череп. Прикрытые подрагивающими веками глаза, буквально выпирали из запавших глазниц. Взяв в ладонь тонкую, почти светящуюся в полумраке кисть, заметил, как веки дрогнули и на меня глянули карие, с красными прожилками белков, наполненные болью глаза. Тонкие губы исказились в гримасе боли, которую только через пару секунд я осознал. Девочка пыталась улыбаться через боль.

– Тётя Маша женилась? – еле расслышал тихий шёпот.

– Вышла замуж твоя тёзка. Девушки выходят замуж, женятся мужчины. На таких вот красавицах, как ты. Вот выздоровеешь, подрастёшь немного, и мы тебе такого справного жениха найдём – все подруги обзавидуются.

Снова гримаса боли. Нет, это улыбка. И ею она и будет. У Багрицкого Валя умерла. У Константина всегда, даже после десятка прочтений, это стихотворение вызывало щемящее чувство тоски. Надо сделать так чтобы вот эта девочка Маша, и все прочие дети выжили, даже если придётся положить за это свои жизни, наша наипервейшая задача. Спасая настоящее, думай о будущем, а наше будущее – эти дети.

Нас водила молодость
В сабельный поход,
Нас бросала молодость
На кронштадтский лед.

Боевые лошади

Уносили нас,
На широкой площади
Убивали нас.

Но в крови горячечной

Подымались мы,
Но глаза незрячие
Открывали мы.

Возникай содружество

Ворона с бойцом –
Укрепляйся, мужество,
Сталью и свинцом.

Чтоб земля суровая

Кровью истекла,
Чтобы юность новая
Из костей взошла.

Чтобы в этом крохотном

Теле – навсегда
Пела наша молодость,
Как весной вода.

Июль 2013 – май 2014. Люберцы-Москва.